Пацаны еще, мы боялись не успеть повоевать: ветеран о фронтовых глупостях и пуле в котелке
22:25 08.05.2021 (обновлено: 23:43 08.05.2021)
© Рамиз Бахтияров
Подписаться
Самое тяжелейшее испытание XX века — Великая Отечественная война — оставила сиротами миллионы людей, сгубила десятки миллионов жизней. Но для мальчишек, рвавшихся на передовую, она казалась лихим приключением. Только на поле боя они осознали весь ужас кровавой бойни.
ТАШКЕНТ, 8 мая — Sputnik. Чингизу Залялютдинову было всего 16, когда грянула война. Страшное известие он получил во время отдыха в горах, в Чустском районе. Парень уже около года работал токарем на местном текстильном предприятии и, узнав о нападении фашистской Германии, решил во что бы то ни стало попасть на фронт.
"Первым делом я со своим другом Фридкой Морозовым вернулся в Ташкент и направился в военкомат. Мы ночевали у входа, требуя, чтоб нас отправили на фронт. Нас милиция оттуда домой отвозила. Такая была тяга, я боялся, что не успею на войну.
Друг был постарше, и его призвали, а я был зачислен в ташкентское пулеметно-минометное училище, где получил звание младшего лейтенанта и стал командиром пулеметного взвода", — вспоминает Чингиз Залялютдинов.
Боевое крещение
На передовую он попал только в 1943 году в составе 104-го гвардейского полка. Его подразделение перебросили в Кировоградскую область Украины.
"Была такая грязь, что даже танки не могли пройти. Наши станковые пулеметы "Максим" с двумя колесами буквально плавали в этой жиже. Я помогал тащить их на руках. Моя задача как командира взвода была в одном — вытащить эти пулеметы из болота, очистить и найти более сухое место для продолжения боевых действий. Это оружие было лучшим для введения огня по большим скоплениям противника. У немцев не было шансов против наших пулемётов. Мы, как Анка у Чапаева, плашмя укладывали фашистов", — продолжает рассказ ветеран.
Книга об узбекистанцах — ветеранах Великой Отечественной войны
© Рамиз Бахтияров
Первый же час пребывания молодого бойца на передовой чуть не стал для него роковым. Как замечает сам Чингиз Кабирович, в той ситуации он повел себя очень глупо и должен благодарить судьбу, которая подарила ему еще один шанс. Комвзвода спустился в окоп, где раздавали обед. Котла и ложки у новобранца еще не было, поэтому старшина, который ему в отцы годился, забрал котелок у одного из уже поевших солдат и отдал парню.
"Похлебка жидкая, а ложки нет. Старшина говорит: "Через край пей". Что делать, я встал, высунул голову из окопа, чтобы выпить суп и… В этот момент пуля проносится перед моим носом и пробивает походный котелок. Все солдаты онемели от увиденного, а старшина обнял меня и сказал: "Ой, сынок, тебе долгая жизнь заказана. Не бойся", — и заплакал", — вспоминает Залялютдинов.
Ветеран признался, что тогда и он, и большинство его сослуживцев были совсем юными и не осознавали всей опасности происходящего. Они ничего не боялись, рвались в бой. Не было у них своих семей, потому и страха за свою жизнь пока не чувствовали.
Фронтовик вспоминает показательный случай, как они ехали в поезде вместе с выпускниками военного училища. В одном месте состав притормозил. Вокруг все огорожено колючей проволокой и стоит табличка – "ОСТОРОЖНО МИНЫ". А чуть дальше у окопов лежит пулемет.
"Ну разве же усидят ребята-пулеметчики? На ходу один спрыгнул с поезда и побежал забирать брошенное оружие. Он его взял, а когда стал возвращаться, наткнулся на мину. В итоге лишился обеих ног. Вот до чего наша дурь и молодость доходила", — сокрушается Чингиз Кабирович.
Боевое ранение он получил в декабре 1943 года. После зачистки "Катюшами" поля боя солдаты его подразделения выбежали из окопов, чтобы занять новую точку. В этот момент шальная пуля ранила комвзвода Залялютдинова в руку, перебив кость рядом с локтем. Его, потерявшего сознание, подобрали сослуживцы, положили в машину, которая неподалеку развозила продукты, и отправили в госпиталь — сначала в Харьков, оттуда транзитом через Москву в Киров.
"Ты с трудом поправляешься, а такую дурь задумал"
В тылу у молодого пулеметчика также не обошлось без приключений. Новый год с 1943 на 1944-й он встречал в харьковском госпитале. На улице все дети и находившиеся на лечении красноармейцы катались на лыжах. Чингиз как офицер тоже должен был уметь вставать на лыжи.
"Света – физкультурница, которая обучала раненых солдат, показала мне, как правильно отталкиваться палками, держать корпус и т.д. Немного освоившись, мне захотелось показать себя. Я тихонько вышел за ворота госпиталя, а там был тротуар, идущий вниз. По инерции покатился на большую улицу. Я не мог ничего сделать – лишь бы не упасть. А на встречу идет молочница с коромыслом и двумя бидонами молока. Хорошо, что крышки закрывались. Я на полной скорости налетаю на нее, и мы уже вместе катимся с ней под гору. Обратно меня поднимали на носилках", — не без улыбки делится Чингиз Кабирович
Молодому легкомысленному бойцу крепко досталось тогда от конмадира.
"Ты что, больше не хочешь на фронт? Что ты делаешь? Ты еле-еле идешь на поправку, а тут такую дурь задумал", — в сердцах сокрушался комиссар.
Травма, разумеется, усугубилась, поэтому лечение затянулось еще на несколько месяцев.
После выписки в феврале 1944-го Залялютдинова направили в распоряжение Уральского военного округа. Там он прошел курсы в высшем танково-стрелковом училище, но на передовую его возвращать не спешили — рана все никак не заживала. Так вместе с другими не до конца восстановившимся бойцами он продолжал службу в тылу.
"Да этот отец тебе в братья годится"
На фронте в семье Залялютдинова сражались его отец Кабир и брат Эльбек. До Урала, куда он попал после ранения, Чингиз не получал писем из дома или с фронта, поэтому даже не знал, где его родные, живы ли они еще.
Залялютдинов-старший был танкистом. После разгрома его части в Польше он приехал на завод в Нижний Тагил за новыми танками. Когда узнал, что сын находится в госпитале, то отправился его навестить.
"Я попросил разрешение у командира учебного корпуса, чтобы дал мне сутки повидаться с отцом. Он выписал пропуск. Когда я увидел папу и направился к нему, командир окликнул меня сзади: "Стой! Где твой отец? Ты доучился до того, что готов мне лгать? Какой же он тебе отец — такой молодой? Это твой брат или еще кто-то. Что это такое?" Тогда папа подошел, представился, показал свой партбилет и военное удостоверение, подтвердив, что я действительно его сын. Начальник засмеялся и извинился", — вспоминает ветеран эти трогательные минуты.
Чингиз Залялютдинов вместе со своим отцом Кабиром
© Рамиз Бахтияров
Глядя на семейное фото, действительно трудно поверить, что перед нами отец и сын, а не два брата. Семья Залялютдиновых благополучно вернулась домой после войны — и отец, и брат Эльбек, который также прожил долгую и счастливую жизнь.
Встреча на Эльбе
Залечив рану, уже ближе к концу войны, Чингиз попал в запасной полк, который был резервом для фронта. В качестве командира противотанковых орудий Залялютдинов обучал солдат. В составе этой роты в 1945 году он снова вернулся на передовую, под Кенигсберг (Калининград). После завершения этой операции подразделения перебросили на помощь 1-му Украинскому фронту на штурм Берлина.
Берлинская битва уже закончилась, но немецкие войска еще оказывали сопротивление.
"Вдоль Эльбы мы установили заграждения, чтобы нацисты не перешли к американцам. Это было 4-5 мая. Меня вызвал начальник штаба, чтобы я стал парламентером и убедить фашистов сдаться. Но кроме "Гитлер капут" я ничего по-немецки не знал. Мне дали в помощь двух офицеров-переводчиков — я верхом, они на велосипедах", — рассказывает ветеран.
При переправе пришлось разделиться, а когда Чингиз вышел на условленное место, своих однополчан уже не нашел. Добравшись до немецких частей, он оказался один во вражеском расположении без знания языка.
"Я достал из кармана белый флажок и начал махать, ведь оружия при мне быть не должно в этот момент. Подошли к их штабу-автобусу, где сидели четыре генерала. Я зашел, но не знаю, как им сказать. Я карандашом на карте показываю им дорогу и пишу туда цифры – 50-я Армия, впереди третья. Двадцать минут я им на карте объяснял жестами: сюда пойдете – "пух-пух" и провожу пальцем по шее. Они понимающе головой кивают. Было уже темно, я уже подумал, что мне все — выведут и пулю в затылок. И в этот момент начальник штаба приезжает – тоже один! Увидел меня и с удивлением – ты что тут делаешь?", — вспоминает ветеран последние часы войны.
Ничего еще не понимающий офицер получил приказ готовить 20 машин и солдат, а когда добрался до своих, увидел, что все уже гуляют – боевые действия закончились.
С танка на бульдозер
После войны Чингиз Кабирович не сразу вернулся в Ташкент — некоторое время он помогал восстанавливать отряды, дивизии и другие подразделения, истерзанные в боях. На этой службе парень обучился управлению бульдозером.
"В 1951 году я вернулся домой. В Янгиюле работал по своей первой специальности – токарем на моторно-тракторной станции. Недели через две вызывает к себе директор и спрашивает, могу ли я управлять бульдозером. Я ответил, что работал с этой техникой. В итоге мне поручили сначала пригнать машину с вокзала, а потом еще и освободить территорию завода от мусора. На уборку у меня ушло от силы полчаса. Помню, все вышли смотреть — тогда бульдозера никто не видел у нас, всем было в диковинку", — заключил ветеран.
Ветеран Великой Отечественной войны Чингиз Залялютдинов
© Рамиз Бахтияров
На парадном кителе Чингиза Залялютдинова более дюжины наград, в том числе орден "Красная звезда", медали "За победу над Германией" и "За взятие Кенигсберга", "Орден Отечественной войны", а также юбилейные медали от СССР, России и Узбекистана.
Ветеран Великой Отечественной войны Чингиз Залялютдинов вместе со своей супругой
© Рамиз Бахтияров
У ветерана большая дружная семья: две дочери, четыре внука и трое правнуков. Кстати один из них, 7-летний Аслан, пошел по стопам прадеда и учится в военной школе.
Правнук Чингиза Залялютдинова Аслан - ученик военной школы
© Фото из архива семьи Залялютдиновых
