ТАШКЕНТ, 10 апр — Sputnik. В Академии художеств Узбекистана в эти дни продолжает работу Международный конкурс на лучший проект памятника первому президенту республики. Сейчас работает жюри, однако люди в недоумении: что же случилось с узбекской скульптурой? Почему авторы не смогли правильно передать всю ту атмосферу и ауру, которая сопровождала Ислама Каримова?
После ряда публикаций в СМИ о начале работы конкурса интернет был переполнен негативными откликами в адрес представленных проектов. Люди ставили "дизлайки" тысячами на сообщениях о конкурсе, активно обсуждали безликость представленных памятников, одинаковость форм, несоответствие пропорций, бросающиеся в глаза даже несведущим. А ведь конкурс проводился среди профессионалов.
Корреспондент Sputnik Узбекистан попытался разобраться, в чем же причина такого отношения людей, возможно, только отчасти оправданного. Не слишком ли сурова публика в своей оценке к современным скульпторам? Люди хотят видеть достойные работы. Но что это значит? Каковы эти критерии достойности?
Немного странным показалось и то, что эксперты, давшие в ходе открытия выставки комментарии Sputnik Узбекистан, отмечали, что на конкурсе представлено не более десяти по-настоящему достойных работ. Не значит ли это, что сегодня скульптура Узбекистана переживает нелегкие времена?
Об этом мы поговорили с Дамиром Рузыбаевым, заслуженным художником Узбекистана. С самого начала разговора мы договорились, что не просто обсудим всплывшую на поверхность проблему в искусстве, но и постараемся найти ее решение.
"Это давно назревшая проблема, о которой настало время говорить, и честно говорить. Об искусстве нельзя говорить неправду", — вводит в курс дела Дамир Салиджанович.
Немного о нашем собеседнике. Дамир Рузыбаев — известный скульптор, родом из Самарканда. Родился в 1939 году. Рисунку учился у Павла Петровича Мартакова, своим учителем также считает Александра Николаевича Волкова. Его работа "Портрет Игоря Савицкого", выполненная в 1984 году, находится в Третьяковской галерее в Москве. В постоянной экспозиции музея Востока, также расположенной в Москве, находятся еще две работы Дамира Рузыбаева. Его творчество представлено галереях Венгрии, Южной Кореи, Франции и Японии.
— Каковы ваши впечатления от увиденного на конкурсе?
— Мои впечатления такие же, как у большинства людей. Я общался со многими неспециалистами, обыкновенными людьми, которые пришли на эту выставку, и меня поразило, что все они отмечали: во-первых, несовершенство многих вещей, а во-вторых, у большинства сложилось мнение, будто все представленное создавалось одним человеком.
В искусстве ценится уникальность, каждое явление должно быть уникальным и единственным, за что мы и любим, скажем, Ван Гога, Пикассо, Волкова или Тансыкбаева, — других таких нет.
А на этой выставке почему-то все работы единообразны. Это, конечно, не украшает, увы, и сам конкурс. Но как профессионал я обратил внимание еще на одну особенность. Дело не только в том, что работы единообразны, но они еще не очень профессиональны, с грубейшими анатомическими отклонениями, у многих авторов плохие отношения с пропорциями.
— А может быть, дело в том, что, как было озвучено ранее, в конкурсе приняли участие молодые скульпторы?
— Дело в том, что эти молодые скульпторы окончили профильный вуз, и они дипломированные специалисты. Это о чем-то говорит? Вывод напрашивается один — есть проблемы в подготовке кадров. Мы же договорились в начале беседы, что поставим диагноз этой проблеме. Вот одна болезнь. По этому поводу хочу привести цитату Алишера Навои, который был прекрасным художником. Дословно с узбекского она звучит так: "Вместе с шейхом (домла) я не увидел в медресе света". Это можно применить к медресе современного искусства, к примеру, учебным заведениям.
— И все-таки, возвращаясь к теме, — вы обозначили вторую "болячку" в искусстве скульптуры.
— Да, это существование неправильной ориентации, неправильной конъюнктуры, отчего и вышла одинаковая подача.
Третья замеченная мною особенность — вы обратили внимание, с какой тщательностью сделаны в некоторых работах шнурки, еще какие-то ненужные детали. Дело в том, что Европа прошла это, уже не только в прошлом веке, а в позапрошлом и прочих веках. Этим уже никто не занимается, занимаются серьезными вещами. Но дело не в том, как там в Европе. У нас в Средней Азии это прошли еще раньше.
В связи с этим хочу снова процитировать Алишера Навои, это из произведения "Язык птиц": "Живописца тогда лишь в умельцах мы числим, если, глядя на облик, он следует мыслям". Еще раньше Джалаладдин Руми сказал приблизительно так — постичь истину очень сложно, и когда ты поймешь это, почувствуешь всю глубину, тебя она будет притягивать. Сурат (внешнее изображение) привлекает потому, что доступно, но потом охладеваешь, чем больше смотришь, тем меньше она тебя привлекает.
К сожалению, молодежь наша не знает своих подлинных традиций, не только Навои, но и художников 20-30-х годов прошлого века, которые прославили узбекское изобразительное искусство.
— Но ведь все эти вышеперечисленные проблемы не появились неожиданно, как гром средь белого дня?
Вот первый. Я вспоминаю начало новой эпохи — 1991 год. Тогда был объявлен конкурс на памятник Алишеру Навои для Национального парка. Считаю, что выбор был сделан неправильный. Это, конечно, мое личное мнение, но я глубоко в этом убежден.
Все последующие изображения Алишера Навои, как в скульптуре, так и в живописи и графике, связаны с образом, созданным в свое время Музахибом.
Но вернемся к скульптурным изображениям. Сегодня, когда благодаря интернету я на экране монитора своего компьютера могу рассмотреть всю галерею образов Навои, выполненных современниками во всех видах и жанрах изобразительного искусства, хотелось бы поделиться некоторыми размышлениями о деталях в этих произведениях, которые, можно сказать, "режут глаза".
Возьмем, к примеру, чалму. И на установленном памятнике в Национальном парке в Ташкенте, и в Токио чалма у Навои свисает с головы. Хотя сам поэт писал: "Он не должен, словно невежда, носить огромную чалму с длинным концом, не должен на почетном месте в медресе гордо сидеть с важным лицом…". Это отрывок из его произведения "Возлюбленные сердца", глава 14.
Обсуждая эту тему с Садыком Рахмановым, учеником Чингиза Ахмарова, я выяснил, что Ахмаров, хорошо знавший эпоху Навои, тоже обращал внимание на эту деталь в образе. Он утверждал, что ее придумал Варшам Еремян для фильма о Навои. Как известно, в кино любят приукрашивать, зачастую пренебрегая исторической правдой. Самое ужасное, что герой, приобретая популярность, на долгие годы становится эталоном зрительского восприятия. В итоге "находка" для кино перекочевала в сферу скульптурного портрета Навои, искажая для потомков его мировоззрение о том, как нужно носить чалму. Так одна ложь порождает другую. И таких фактов много. О них можно долго еще говорить.
— Дамир Салиджанович, вы сами принимали участие в нынешнем конкурсе?
— Нет.
— А почему?
— Мне с самого начала не везло в этих конкурсах, но я каждый раз наступал на эти грабли. Приведу такой пример, был объявлен конкурс на памятник Гафура Гуляма. Я, как и большинство скульпторов, принимал в нем участие. В процессе подготовки, до решения жюри было известно, кто будет победителем.
И наконец, последний конкурс на памятник Алишеру Навои возле пединститута, в котором я также принимал участие. Жюри заседало, вынесло решение, но нам его не сообщали. Целую неделю мы ждали, потом снова жюри собралось, и снова заседало. Опять мы целую неделю ждали. И только после третьего заседания был объявлен результат конкурса.
Это, конечно, нонсенс. О таком заседании я слышу впервые, видимо, не всегда кому-то нравятся результаты конкурсов.
Состояние скульптуры, как мы видим, печально. Оно развивалось однобоко, культивировались только памятники, не придавалось значения другим жанрам. А ведь нам трудно представить музыку только в симфониях, а литературу в больших романах. Хотелось бы обратить внимание, что городу нужны другие жанры.
— Что, по-вашему, следует сделать для этого прежде всего?
— Хочу отметить, что я приветствую те изменения, которые у нас сейчас происходят. Радуюсь за свою родину. Хотелось бы, чтобы изменения дошли наконец-то и до искусства.
Самое главное — нужно отлучить особо заинтересованных чиновников от искусства. Надо подумать на государственном уровне, нужно ли нам такое количество художников.
— А что же все-таки с памятником первому президенту Узбекистана? Что теперь делать?
— Я считаю, что каждая эпоха оставляет свое отражение и свой след в пластике. К примеру, в древней Греции в эпоху Перикла — наибольшего рассвета искусства — был создан Парфенон с гениальными фигурами Фидия. Эпоха Екатерины II оставила памятник Петру I, это работа Фальконе. В эпоху Сталина отражением стал монумент Мухиной "Рабочий и колхозница".
У нашей эпохи отражение — это памятник Амиру Темуру, работа Ильхома Джаббарова. И до нынешнего конкурса я считал, что исторической справедливостью будет поручить создание памятника Исламу Каримову этому скульптору.
