"Учкудук — три колодца, защити, защити нас от солнца…" — всем известные строки из красивой и наивной песни ВИА "Ялла". Менее известно то, что город Учкудук существует на самом деле и находится он в Навоийской области Узбекистана, в самом сердце "красных песков" Кызылкума — великой пустыни между Сырдарьей и Амударьей.
Сердце пустыни
Учкудук стоит там, где никогда не было людских поселений и не ходили караваны. Кызылкумы — не степь, а настоящая пустыня, пространство потрескавшегося камня и сморщенной глины с редкой и чахлой растительностью. Порой пейзаж разнообразят чинки — высокие глинистые обрывы, и соры — белые пятна высохших солончаков. А иногда в мареве дрожит фата-морганой городок мавзолеев или белеет в необозримом пространстве далекая юрта. Коренные жители Кызылкумов — казахи — по сравнению со своими соплеменниками из Казахстана лучше сохранили кочевой уклад.
Здесь мало кто отважился бы жить по доброй воле. Зимой или осенью лирический герой песни ВИА "Ялла" мог бы просить Учкудук о защите не от палящего солнца, а от пронизывающего ветра и лютой стужи. Покинув поезд на станции Учкудук II, я хорошо понял значение английской идиомы in the middle of nowhere ("посреди ничего").
Именно так расположен пристанционный поселок: новый вокзал да десяток белых домиков среди корявых саксаулов. На горизонте — невысокие горы, дымящие цеха большого завода и рудничные отвалы, столь бескрайние и разнообразные, что многие жители Учкудука всерьез считают их главной достопримечательностью своего города.
Три колодца до урановой руды
На рубеже 1940-50-х годов советские геологи отчаянно искали уран — страна уже обладала ядерными технологиями, но о стратегическом паритете с США не могло быть и речи. Руководство понимало, что если американцы решатся на вторжение, то никакая закаленная войной армия не сможет защитить страну от их атомных бомб. Известных рудников типа кыргызского Майлуу-Суу не хватало, новые закладывались в самых неожиданных местах вроде Бештау на КавМинВодах.
В 1952 году то ли экспедиция, искавшая в пустыне воду и проводившая в скважинах плановые замеры радиации, то ли новая для тех времен аэрогеологическая разведка нашла в Кызылкумах крупное урановое месторождение, вместе с еще несколькими подобными находками полностью изменившее возможности советской ядерной индустрии.
На доразведку, подготовку и проектирование ушло еще четыре года, а в 1956-58 годах в самом сердце Кызылкумов, где никогда не было городов и сел и не ходили караваны, "под ключ" выросли поселок, аэропорт, железная дорога и рудник. Впоследствии, впрочем, главным богатством Кызылкумов оказалось золото, и центр рудничной жизни сместился к месторождению Мурунтау, близ которого вырос город Зарафшан. Пустыню буквально пронизывает Навоийский горно-металлургический комбинат, столь огромный и сложный, что в 1982 году специально под него была учреждена Навоийская область.
Ну а три колодца Учкудука — это три бассейна, вырытых в лагере первых строителей: из одного пили, из другого мылись, из третьего брали воду для технических нужд. Старожилы даже смогут показать их оплывшие ямы на окраине… вот только почти не осталось в Учкудуке старожилов.
Церковь среди саксаулов
Город за отвалами возникает внезапно: от рудников его отделяет холм Солнышко, прозванный так по въездному знаку, стоявшему до 1986 года. Теперь на его месте — довольно невразумительный монумент "Три колодца" и смотровая площадка. На спуске притаился Дракон — закрытый уже несколько лет ночной клуб в виде ящера с оскаленной пастью. Первое же капитальное здание — Северное рудоуправление НГМК. Подобно всем правительственным зданиям по всему Узбекистану оно обнесено мощной оградой, и не стоит пояснять, что здесь эта контора влиятельнее, чем хокимият.
Учкудук разом напоминает города и Средней Азии, и Крайнего Севера. От последнего — общее ощущение необжитости: пятиэтажки и "свечки" улучшенных серий многоэтажек стоят тут как россыпь вагончиков и времянок. Их дворы вполне типичны для бывшего СССР, вот только не растет в этих дворах даже трава, а вровень с горками детских площадок торчат из красноватой земли саксаулы. И все дороги, конечно, ведут на базар.
Кызылкумы не отнести к древним цивилизациям Средней Азии, ни к Согдиане, ни к Хорезму — пустое пространство, где никто, кроме кочевника и рудокопа, не остался бы жить. Моногорода пустыни, степи или тундры похожи на россыпь вагончиков, которые можно погрузить да увезти в другое место.
Но в самом центре Учкудука — белая православная церковь Всех Святых, в Земле Российской просиявших. Она была построена в 2001-07 годах, а ее резные двери делал узбекский усто. Здесь можно встретить последних русских людей у Трех Колодцев. Но это — другие русские, которым пустыня знакома лучше, чем лес. Их осталось очень мало. И для кого же тогда этот храм?
Судьба моногорода
Учкудук прошел типичный путь моногорода, построенного на недружелюбной земле для добычи ее ресурсов. Первыми его жителями были ученые и спецпоселенцы, многие объекты строили "зыки" (так на местный манер называли заключенных), а от донецких шахтеров в местный сленг вошли "тормозок" и "дух подземелий Шубин". Но уже в 1960-х к Трем Колодцам активно поехала советская молодежь: кто за романтикой пустыни, кто просто за длинным рублем.
В тогдашнем Учкудуке шутили, что надо бы в город завезти хоть пару стариков, потому что подраставшие дети вообще не знали, как выглядит старость. История многих моногородов напоминает человеческую жизнь, состоящую из неустроенной юности, счастливой молодости, профессиональной зрелости и мучительной старости.
При Советах в Учкудуке сложилась своя неповторимая среда, где люди друг друга понимали с полуслова. Распад этой среды произошел не с распадом Союза, а уже в начале XXI века. Первые годы в независимом Узбекистане НГМК руководили люди старой закалки, и его города представляли собой своеобразный архипелаг, живший иной жизнью, чем остальная Средняя Азия.
К Навоийской области в Узбекистане относились примерно как в России к Югре и Ямалу: край тяжелого труда и невыносимой природы, но высоких зарплат и развитой социальной защиты. Потому и построили в Учкудуке большую церковь, что русские в те годы не спешили уезжать. Но в 2008 году на комбинате переменилось руководство, а с ним, за считанные месяцы, — и жизнь в рудничных городах.
Новые люди и старые руды
Тем, кто бывал в Таджикистане или Иране, песни из магнитол учкудукских таксистов покажутся очень знакомыми. По всему Узбекистану, даже за сотни километров от таджикской границы, немало мест, где говорят по-таджикски. В том числе древняя Бухара, выходцы из которой в основном и заселяют Учкудук вместо уехавших русских.
В пустыне помимо казахских юрт в последние годы можно увидеть шатры, похожие на декорации к сказкам Тысяча и Одной ночи. Бухара как родина великих богословов и суфийских орденов хорошо известна в исламском мире, и с 1990-х годов влиятельные бухарцы, совершая хаджи, нашли себе новых друзей среди арабских шейхов. И вот теперь популярная забава аравийской аристократии — соколиная охота в Кызылкумах.
Но в первую очередь Учкудук, как и раньше, — центр добычи урана и золота. НГМК по-прежнему входит в первую десятку мировых производителей этих металлов. Для молодежи из перенаселенных оазисов вокруг Бухары Кызылкумы — по-прежнему край тяжелого труда и больших доходов. Иначе в таких местах не бывает: без своих рудников Учкудук неизбежно стал бы городом-призраком, а трудолюбивые узбеки не замедлили бы разобрать его руины подчистую.