То, что на сцене кажется легким, изящным и грациозным, дается артистам балета буквально потом и кровью. В основе этого искусства лежит не только художественное произведение, но и каторжный труд. Без определённых последствий для здоровья в балете не добиться успеха. Если бы балет легко "отпускал", мы бы не знали сегодня таких имен, как Агриппина Ваганова, Матильда Кшесинская, Галина Уланова, Анна Павлова, Майя Плисецкая. Легендами узбекской сцены стали Галия Измайлова, Бернара Кариева, Гули Хамраева. Сегодня в Узбекистане прославляют непростую профессию Надира Хамраева, Мадина Юсупова, Эльмира Юсупова, Ольга Сабирова. Среди ведущих солистов театра - Улугбек Олимов, Радион Исянов, Замир Фазлутов, Бекзод Акимбаев.
Нюансами профессии, если хотите, закулисными тайнами балетного искусства с нами поделилась прима ГАБТ имени А. Навои Надира Хамраева
— Надира, сколько лет вы на профессиональной сцене? Помните свою первую премьеру?
— Я дебютировала в спектакле "Щелкунчик" 17 сентября 2003 года. Получается: я на сцене уже 17 лет! И свою жизнь без нее не представляю. Во время карантина многим пришлось задуматься над тем, что же будет дальше. По артистам балета изоляция ударила особенно сильно. У нас специфическая профессия, ее сложно представить без массового присутствия артистов на сцене и зрителей в зале. Конечно, можно станцевать под музыкальную фонограмму, что мы и делали первое время, когда только-только разрешили работать театрам. Если рассаживать музыкантов на большом расстоянии друг от друга, то оркестровой ямы не хватит. Живой музыки не хватало даже зрителю, не говоря уже об артистах. Мы все еще раз осознали, что балет – это не только артист на сцене. Необходимы все: оркестр, работники сцены, артисты, зрители.
© Из личного архива Надиры Хамраевой
Артист балета не может существовать вне театра. Большую часть своей творческой жизни я уже отработала и, говоря формально, вступила в предпенсионный период. Я всегда говорю: век балерины короток. Но ни о какой другой сфере в ближайшие годы не хочу даже думать. Несмотря на эти 17 лет, еще столько всего не сделано, прежде всего, работы над самой собой. Каждый следующий спектакль хочется станцевать лучше, что-то доработать, привнести свое. А сколько таких спектаклей у меня осталось? Время быстротечно, и, конечно, пандемия с ее ограничениями отняла у нас очень много.
И вот я впервые задумалась, чем же могу заниматься помимо своей профессии, если театр не откроют, если карантин продлится… Тело очень быстро выходит из формы. Мы же привыкли к круглосуточному тренажу и износу собственного организма. Как бы я ни занималась дома, невозможно восполнить ту нагрузку, которую дает театр, балетный зал, репетиции.
— С другой стороны, появилась возможность побыть дома…
— Да, я познакомилась со своим 5-летним ребенком! В повседневной суете мы не всегда можем полноценно уделить время детям, понаблюдать за ними. Побыв дома, поняла, что он очень умный и гиперактивный мальчик. До трех месяцев я танцевала на сцене, не подозревая, что беременна. Думаю, что вся эта энергетика передалась ему, все мои эмоции, переживания. Так вот, мне всегда казалось, что сын получает мало знаний, может быть, ему недостаточно садика. Я увидела, что он слишком торопится все узнать, развивается на опережение. У него феноменальное чувство ритма, такта и музыкальный слух.
— Если он захочет пойти по вашим с бабушкой стопам, будете отговаривать?
— Если у него будут все необходимые для этого данные, внешние в том числе, и способности, но самое главное – желание, то это будет его выбор. Препятствовать не стану. Мужчина-артист балета должен быть, в первую очередь, рослым и пропорционально слаженным.
— Гули Разаковна в своем недавнем интервью сказала, что узбекскому балету не хватает молодежи. Насколько охотно сегодня родители отдают сыновей в эту профессию?
— Мне сложно говорить за всех родителей, и я не вхожу в состав приемной комиссии. Не знаю ситуацию изнутри. Но некоторое время назад действительно была острая нехватка мужских артистов балета, что заметно сказывалось на всех спектаклях. Сегодня у нас нет такой проблемы. Мужчин у нас достаточно, но вот качество их образования оставляет желать лучшего. Как профессионал я могу об этом говорить. Может быть изначально у них не было желания этим заниматься, но настояли родители.
© Foto : Елена Аллабергенова
В театр ты придешь при условии, если захочешь сам. А приходят они уже взрослыми юношами 17-18 лет. И если молодые люди оказались здесь, значит осознанно хотят связать свою жизнь с балетом. Но так как в начале образования у них, возможно, не было особого интереса к основным классическим предметам, то наверстать все это в подростковом и постподростковом возрасте будет уже непросто. Вот и получается, что театр выступает еще и в роли педагога. С уверенностью могу сказать, что у нас не только нет нехватки мужских артистов, но и 90% из них – это национальные кадры.
— Три года назад вы открыли балетную школу. Что этому способствовало?
— Рождение сына. Именно наши дети зачастую дают тот самый волшебный "пинок". Когда я родила, то еще не встретила своего нынешнего супруга. У меня была непростая жизненная ситуация: вроде и карьера, и стабильность, но появился ребенок, а это уже огромная ответственность. У нас артист балета зарабатывает ровно столько, чтобы без излишеств обеспечить себя. Но если появляется семья, то вместе с этим возникает и необходимость дополнительного заработка. Нигде, кроме балета, я себя не вижу, но здесь мне очень пригодился диплом педагога – это мое второе образование. К тому же мне очень нравится делиться своим опытом и знаниями.
© Foto : Абдумавлон Мадмусаев
Школу мне помогла открыть подруга. Будучи еще студенткой бакалавриата, я подрабатывала преподаванием балета, а также занималась с ее дочерью. Так вот, она нашла зал и сказала: "Завтра начинаем!". Сама я не взяла бы на себя такую материальную ответственность. Такой страх, наверное, свойственен многим творческим людям.
У нас занимаются как дети, так и взрослые. Многие женщины хотят похудеть или сесть на шпагат. Но мы сразу говорим, что они не похудеют, а преобразятся. И это происходит буквально на глазах. У них выравнивается осанка, вытягивается позвоночник, они становятся выше. К нам пришла женщина за 60 после тяжелой аварии и перелома шейки бедра. Она едва дотягивалась ладонями до колен. Регулярные занятия, терпение и воля помогли ей сесть на шпагат, делать мостик и плие. Это настоящая балетотерапия.
— Вы нередко фотографируете свои стопы крупным планом. Зачем?
— Часто можно услышать, что ноги балерин самые красивые. Я добавляю: а стопы – самые уродливые. После многолетней работы эта часть ног заметно деформируется. Фото делаю, наверное, для того, чтобы мы чаще задумывались о хрупкости нашего тела.
© Foto : Абдумавлон Мадмусаев
— Профессиональный балет всегда имеет последствия для здоровья? Сегодня вам больно танцевать?
— Больно всегда, и эта боль никуда не денется. Однажды народный артист Казахстана, потрясающий балетмейстер Булат Аюханов сказал мне: "Балет – это боль". В хореографическом училище обучаются сотни студентов. Но в профессии остаются единицы. В балете невозможно стать кем-то без силы, веры и воли. Артисты изнашивают себя, одна травма сменяет другую. У меня, например, есть проблема с ногой, требующая хирургического вмешательства. Но после этого мне придется попрощаться с делом всей жизни.
— Ваша мама не отговаривала вас от этой профессии?
— Мама не делала ничего, чтобы укрепить мою веру. Она, конечно, видела, что у меня есть определённые способности. Наблюдала как бы со стороны. Говорить мне что-то было бесполезно, я очень настойчивая и даже упертая. Решила - значит, сделаю. Наверное, это и хорошо, что никакой помощи и поддержки не было с самого начала. Иначе у меня с детства закрепилось бы, что при любой трудности мама придет и подскажет. А я знала, что такого не будет. Когда я поступила в хореографическое училище, она сразу сказала: "Как только начнешь жаловаться, я заберу документы". И я не жаловалась.
© Foto / Из личного архива Надиры Хамраевой
Сегодня мама все также мой педагог. Несмотря на мои звания, профессиональный уровень, категории, она всегда будет на десять голов выше. Все эти годы мы танцуем одни и те же спектакли, исполняем одни и те же роли, но каждый день репетируем, потому что постоянно совершенствуемся. Сейчас мама, конечно, более щедра на похвалу, наверное, знает, что уже не задиру нос. Каждый свой спектакль я с благодарностью посвящаю ей.
— Андрис Лиепа вот уже два года руководитель и главный балетмейстер театра. Как вам с ним работается?
— Первыми спектаклями стали его версии "Жар-птицы" и "Шахерезады". Затем "Баядерка" — вершина классики. Это постановка на основе хореографии М. Петипа, но в редакции Андриса. Никто никогда не думал, что на сцене театра с нашей труппой будет возможен этот спектакль. Дело в том, что здесь важен профессионализм не только артистов, но и кордебалета. После премьеры зрители в зале были убеждены, что Андрис привез всех артистов из Москвы. Кроме этого, буквально перед пандемией, в марте, была премьера "Шопенианы" и "Половецких плясок" — это два одноактных балета. Так, за два года репертуар театра пополнился пятью новыми спектаклями.
© Из личного архива Надиры Хамраевой
Работать с Андрисом очень легко. Он заражает своей любовью к творчеству и работе. Особенно внимателен к молодым артистам и кордебалету.
— За вашу карьеру случались травмы, после которых вы могли не вернуться на сцену?
— Таких ситуаций было две. Около четырех лет назад после спектакля я почувствовала боль в ахилловых сухожилиях обеих ног. Придя домой, сделала стандартную процедуру – контрастную ванночку для ног. Как выяснилось, мне противопоказано было нагревать стопы. У меня произошел частичный надрыв ахилловых волокон, которые воспалялись в горячей воду. Я поняла, что не могу встать на ноги. До сих пор помню острую боль, безумный страх и панику. Из профессии я выпала почти на два месяца.
© Из личного архива Надиры Хамраевой
Премьера "Баядерки" должна была состояться через полтора месяца. Через три недели после операции я приступила к занятиям, для этого в пуантах вырезала отверстия для мизинцев. Станцевала премьеру в дырявых пуантах, но зритель этого не увидел, потому что я сделала нашивки. Таким образом я еще долго была вынуждена уродовать свои пуанты, иначе танцевать не смогла бы. Такие серьезные травмы случаются, как правило, после 10 лет на сцене. Не зря говорила незабвенная Фаина Раневская: "Балет — это еще и каторга в цветах".
— Есть ли у вас собственный балетный рекорд?
— В норме ведущая балерина должна уметь сделать 32 фуэте. Но на спектаклях его исполняют по-разному – 16, 24 раза… Этот элемент служит украшением постановки. Я с легкостью могу повторить эти движения 68 раз. Но именно в пуантах. Для меня этот показатель важен, потому что он говорит, прежде всего, о моей выносливости. Фуэте всегда исполняется в конце спектакля, когда ноги и организм в целом уже устали.
© Foto / Из личного архива Надиры Хамраевой
— В чем, на ваш взгляд, особенность узбекского балета?
— Мы всегда отличались колоритностью. Может быть в силу воспитания, заложенного в детстве, у нас душа, как говорится, нараспашку. Ведь в махалле мы все друг друга знаем, двери дома были всегда настежь. Порой приходится даже сдерживать эту свою эмоциональность, горячесть, звонкость. Особенно, когда речь идет о классическом русском балете.
— Сегодня балет – это модно?
— Я бы сказала: это престижно. У балета сохраняется определенная популярность. В Интернете любое видео, связанное с этим искусством, неизменно набирает множество лайков. Балет воспитывает не только артистов, но и своих поклонников. Даже тех, кто просто хочет попасть в театр. Ведь к походу сюда нужно подготовиться: иметь представление об этом виде творчества, к тому же храм искусств требует определенной манеры поведения и внешнего вида.
© Из личного архива Надиры Хамраевой