Полпред самопровозглашенной Донецкой народной республики в контактной группе, глава МИД ДНР Наталья Никонорова рассказала в интервью РИА Новости, почему не удается договориться о запуске механизма реагирования на нарушения перемирия, что мешает политическому урегулированию и как отразиться встреча президентов США и Украины на ситуации в Донбассе.
— Предстоящее 26 августа заседание контактной группы состоится уже в очном формате или продолжится в режиме видеоконференции?
— Республики со своей стороны не видят препятствий для проведения заседаний контактной и рабочих групп в очном формате. Но вот с украинской стороны мы не получили подтверждения готовности к возобновлению очных встреч. Хотя представители России как посредники на переговорах выходили с предложением о возвращении к очным встречам. Это предложение поддержали и мы, и со стороны ОБСЕ категоричных возражений против этого не было.
Единственное препятствие — это позиция украинских переговорщиков, от которых до сих пор никаких внятных ответов и откликов получено не было. Поэтому мы предполагаем, что, скорее всего, до следующего заседания, которое должно состояться на следующей неделе, мы положительного ответа от Киева не получим. Соответственно, наиболее вероятно, что формат останется прежним — следующий раунд переговоров будет проходить по видеосвязи.
— В Киеве предлагали перенести переговоры по Донбассу из Минска, в качестве новых переговорных площадок назывались Австрия и Швейцария. Готова ли ДНР пойти на смену страны для переговоров?
— Предложения, которые звучат в СМИ от украинской стороны, — это шум ради шума. Не в месте проведения заседания дело, а в договороспособности и стремлении договариваться. С украинской стороны такого стремления и политической воли к этому нет. Где бы мы ни проводили эти заседания, какими бы ни были технические особенности переговоров — все это мало влияет на появление такой воли в Киеве.
Мы уже полтора года проводим заседания Контактной и рабочих группы в режиме онлайн. Напомню, что за это время были согласованы меры по усилению режима прекращения огня. То есть уже были прецеденты согласования договоренностей и в такой дистанционном режиме, ведь самое главное для достижения совместных решений — это наличие с обеих сторон конфликта готовности к такому согласованию.
Но на данный момент мы не видим ни малейшего желания у Киева к движению вперед. Есть только одно желание — выдать в СМИ какое-то громкое заявление, чтобы оно обсуждалось, чтобы создавалась иллюзия продуктивной работы с украинской стороны. Это делается исключительно из соображений личного рейтинга, пиара на пустом месте.
И потом, из-за того, что никакого стремления к выполнению своих обязательств по Минским соглашениям нет, Киеву выгодно отказываться от очных встреч еще и потому, что в таком формате гораздо сложнее игнорировать наши вопросы, наши призывы к конструктиву. И, конечно, в условиях личного присутствия на переговорах у украинских переговорщиков не получится отключить экран или имитировать плохую связь, когда им нужно избежать ответа на какой-то вопрос или претензию. А вот в процессе видеоконференций такие случаи бывали неоднократно.
— Если Киев согласится встречаться очно, но не в Минске, готовы ли рассматривать другие переговорные площадки?
— Пока таких предложений не было. Это из той серии, когда украинская сторона заявляет о готовности что-то предпринять, но все эти предложения озвучиваются исключительно в СМИ. Когда же мы уточняем в рамках Минской площадки подробности этих высказываний, украинские представители как правило отмалчиваются.
Мы готовы обсуждать все предложения, если они направлены на возобновление стабильного мира в Донбассе и на определение параметров дальнейшего сосуществования с Украиной. Но с украинской стороны никаких конкретных и предметных предложений нет, или же они звучат только в СМИ и обычно отличаются крайней абсурдностью и оторванностью от реальности.
— Ожидаете ли подвижек в переговорном процессе спустя месяц перерыва в заседаниях контактной группы и рабочих подгрупп?
— С первого августа в должность вступил новый специальный представитель председателя ОБСЕ на Украине и в контактной группе Микко Киннунен. Посмотрим, как он повлияет в качестве модератора на сам переговорный процесс. Но опять отмечу: для продвижения вперед на переговорном треке нужна, прежде всего, воля к этому движению от обеих сторон конфликта — Киева и Донбасса.
Судя по поведению украинских властей, по законопроектам, которые одобряются кабинетом министров и принимаются депутатами — о переходном периоде, о коренных народах и прочие — говорят о том, что желания выполнять минские соглашения в Киеве не появилось. Поэтому сомневаемся, что будет какой-то значительный прогресс после перерыва.
— Более 10 месяцев идет обсуждение дополнения к мерам по перемирию в Донбассе в части запуска координационного механизма реагирования на обстрелы. Что мешает его принять? В чем принципиальные расхождения?
— Принципиальное различие в подходах сторон к этому вопросу одно: Украина не хочет иметь прямые контакты с представительствами республик в Совместном центре по контролю и координации режима прекращения огня. Но, к сожалению, это позиция, о которую разбиваются любые наши попытки наладить действенную работу координационного механизма.
Это яркая демонстрация того, что по политическим мотивам украинская сторона готова продолжать действия, ведущие к большой угрозе жизни и здоровью мирных жителей.
Хотя на практике отмечу, что у нас есть контакты с украинским представительством в СЦКК, мы можем обмениваться сообщениями о том, что, допустим, ведется обстрел. Другой вопрос, что с нашей стороны всегда есть реакция на эти сообщения, мы проверяем поступающие сведения.
А с украинской стороны такой реакции нет, ответ всегда один: "Обстрел не подтверждаем, придерживаемся мер по усилению режима прекращения огня". Но только тогда логичный вопрос к украинской стороне, кто же обстреливает нашу территорию? Снова расскажете нам про взорвавшиеся кондиционеры? И вот эти вопросы Киев всегда пытается игнорировать, тем самым еще больше усугубляя эскалацию.
— Почему Киев блокирует работу политической подгруппы?
— На данный момент украинская сторона отказывается работать в политической группе якобы по причине участия с нашей стороны от лица общественности Майи Пироговой. Как выяснилось, на Украине она была заочно осуждена, хотя и выдуманная причина осуждения, и сам способ вынесения решения заочно не имеют ничего общего с правом и законностью.
Мы предложили для разблокирования работы три варианта: вернуться к тому формату проведения встреч, который действовал несколько лет до этого инцидента, то есть исключить общественных представителей и дать возможность участия только официальным представителям Донбасса и Киева, а также посредникам в лице ОБСЕ и России.
Второй вариант — дать возможность участия в заседаниях как официальным представителям, так и представителям общественности от двух сторон конфликта.
И третий вариант — исключить из состава участников по одному общественнику с каждой стороны. Каждый из трех вариантов соответствует одним из важнейших принципов переговорного процесса — принципам паритетности и зеркальности. Но украинские переговорщики все эти три варианта попросту проигнорировали.
Блокировка деятельности политической группы связана отнюдь не с персоналиями. Первые два месяца участия в переговорах Майи Юрьевны украинская сторона никак не возражала против ее присутствия на заседаниях. Просто потом мы подошли к тому моменту, когда у Украины не осталось аргументов, не осталось оправданий того, почему они не обсуждают нашу "дорожную карту" по реализации Комплекса мер.
Вот они и решили изобрести какой-то повод, чтобы вообще заблокировать переговорный процесс. Напомню, что мы направили свой вариант "дорожной карты" еще в октябре 2020 года. В ответ на этот документ Украина через полтора месяца предоставила свой. Мы их проект детально проанализировали, указали, где конкретно этот проект не соответствует минским соглашениям, где мы готовы пообсуждать какие-то пункты и так далее. Но вот с их стороны реакции на наш проект нет.
На самом деле Киев блокирует работу политической группы потому, что совершенно не намерен с нами мирно договариваться. Об этом как раз свидетельствуют и законопроект о переходном периоде, и тот вариант "дорожной карты, который нам направила украинская сторона и который на 78 % противоречит Комплексу мер.
Киев не хочет даже говорить с нами об особом статусе Донбасса. Украинские власти явно стремятся больше к силовому решению конфликта, а не к дипломатическому, поэтому и блокируют любыми способами и под любым предлогом даже минимальный диалог о выполнении политической части минских соглашений.
— Сколько потребуется времени для политического урегулирования в Донбассе при условии, что с конца августа возобновится полноценная работа политической подгруппы?
— При наличии политической воли Киева урегулирование заняло бы минимальное время. Но дело в том, что такой воли к политическому урегулированию в принципе не было и нет.
На политическом треке мы не то, что не приблизились хоть на шаг к урегулированию, мы даже отдалились от него. В 2015 году, когда подписывался Комплекс мер, существовали определенные условия, на фоне которых были определены направления урегулирования конфликта.
К примеру, на тот момент украинские власти еще не приняли тех дискриминационных законов против жителей Донбасса, которые появились в течении этих 7 лет и которые реализации Комплекса мер никак не способствуют, а наоборот, еще больше усугубляют ситуацию.
Сейчас, чтобы продвинуться в политическом урегулировании, нужно сначала договориться, чтобы Украина отменила все эти законодательные акты или хотя бы определиться, каким образом эти документы будут отменяться в процессе того, как будут постепенно приниматься согласованные, соответствующие Минским соглашениям законы. То есть ситуация в политическом аспекте переговорного трека за время конфликта только ухудшилась.
Если в части вопросов безопасности было хоть какие-то результаты, к примеру, были согласованы и подписаны меры по усилению режима прекращения огня, работает гуманитарная, экономическая группы, то в политической части не сделано абсолютно ничего, и даже можно сказать, что ситуация ушла в минус.
— В июле Донецк и Луганск предложили провести встречу стран-участниц "нормандской четверки" с участием США, ДНР и ЛНР. Была ли реакция на данную инициативу? Возможна ли вообще такая встреча и что она может дать?
— Официального ответа мы не получили, но косвенно, на наш взгляд, Соединенные Штаты все же отреагировали, причем довольно интересно. Джордж Кент, который на тот момент возглавлял миссию США на Украине, заявил, что участия Штатов ни в нормандском", ни в минском форматах не будет. США по сути разбили те розовые очки, которые столько лет носили украинские чиновники, изо всех сил старающиеся привлечь американское государство к переговорам.
Важно отметить, что мы не предлагали присоединение США к переговорам по Донбассу. Смысл нашего предложения состоял в проведении общего разового заседания при участии сторон конфликта, посредников, гарантов и США. Такое заседание могло бы быть полезным с точки зрения обмена информацией, причем достоверной и объективной, о том, как обстоят дела в минском процессе. Но, видимо, США мало интересует правда о событиях в Донбассе и на переговорах.
— В конце августа планируется встреча президентов США и Украины. Ожидаете ли по ее итогам изменений в ситуации в Донбассе и переговорном процессе? Может ли на встрече дана отмашка Киеву для активизации боевых действий?
— Мы не ждем кардинальных изменений после этой встречи. Возможно, Зеленский надеется получить некую отмашку, какой-то сигнал к радикальным действиям, но вряд ли он её получит. На данный момент у США едва ли есть достаточно интереса и времени для того, чтобы выслушивать Зеленского и помогать ему в урегулировании его проблем.
Тем более не стоит украинскому президенту рассчитывать на карт-бланш к какому-либо изменению или "модернизации" минских соглашений, поскольку после встречи президентов России и США со стороны их обоих четко прозвучала поддержка минских договоренностей. Мы сомневаемся, что позиция Байдена существенно поменяется после встречи с Зеленским. Украинские власти, конечно, возлагают большие надежды на эту встречу. Но их, скорее всего, ждет разочарование.
— Как, по Вашему мнению, будет разворачиваться ситуация на линии соприкосновения в ближайшее время? Есть ли угроза возобновления активных боевых действий, наступления украинских силовиков, диверсий? Ожидаете ли провокаций в связи с выборами в ГД РФ?
— За более чем семь лет конфликта мы уже в полной мере осознали, что от Киева можно ждать чего угодно. Поэтому мы готовы и к провокациям, и к обострению, мы готовы ко всем действиям, необходимым для защиты наших граждан. Более того, недавно СБУ объявила антитеррористические учения, возможно, и под этим прикрытием какие-то провокации будут.
Сейчас украинская сторона довольно часто предпринимает попытки диверсионной деятельности: под различным прикрытием украинские вооруженные формирования стараются направить террористические группы, которые пытаются навредить и нашим защитникам, и мирным жителям, и инфраструктуре.
Но украинскому руководству не стоит рассчитывать, что их провокации смогут как-то на нас повлиять: скорее, все эти странные попытки показать силу бьют рикошетом по самим украинским властям и их потрепанной репутации.
— Вероятность обострения зависит от встречи Байдена и Зеленского?
— Думаю, это больше зависит от внутренней ситуации на Украине. Радикальный элемент украинского населения по-прежнему силен, и влияние его на президента также имеется.
— Какая работа ведется по признанию республики другими странами?
— Мы взаимодействуем на разных уровнях со многими государствами. На официальном уровне — это Минская переговорная площадка. Недавно мы выступали по формуле Аррия в Совбезе ООН.
Каждое такое выступление на столь высоком уровне приближает нас в том числе и к официальному признанию как полноценного субъекта международных отношений. Ведь за все время Минского процесса Донецкая и Луганская Народные Республики показали, что мы ответственно относимся к выполнению своих международных обязательств, что мы надежные партнеры по переговорам.
Также не стоит недооценивать уровень публичной дипломатии, который развивается более активно, охватывает больше направлений, государств. Это и информационная составляющая, и культурная, и экономическая.
В частности, мы несколько раз принимали участие в выставках в Сирии, были рабочие визиты. Будем надеяться, что это направление взаимоотношений выйдет на новый виток развития в ближайшее время. Шагов с нашей стороны делается немало. И, конечно, мы будем все активнее работать в этом направлении.