"Нам нечего бояться": раненые ополченцы — о нацбатальонах

ТАШКЕНТ, 20 апр — Sputnik, Мария Марикян. В Республиканский травматологический центр Донецка привозят самых тяжелых — гражданских и военных. С травматическими ампутациями и проникающими ранениями на счету каждая минута — все в руках прифронтовых медиков. Что рассказывают бойцы армии ДНР, и как спасают раненых на поле боя, сообщила колумнист РИА Новости Мария Марикян.

"Не каждый захочет говорить. Вы поймите, переживают больше не за себя, за родных — мало ли что", — шепотом предупреждает медсестра у входа в палату.

— Я из такого подразделения, что ребят могу подставить.

— Был в Мариуполе, светиться не хочу — у меня там родители.

— А мне скрывать нечего.

Максим Фуклев воюет с 2015-го. Два года назад познакомился с девушкой, решил уволиться со службы. Устроился на стройку, понемногу привыкал к мирной жизни. Но в феврале вернулся — и прямиком на Мариуполь.

"Двадцать шестого марта ранило в бедро. Был на БМП. Думал, прилет — "муха" или "шмель". Оказалось, мина. Наводчик выпал через открытый люк — выжил. Мне ногу разворотило. Взял всю волю в кулак и выбрался из машины. Иначе бы спалили. Подмога быстро подошла", — вспоминает боец.

Говоря о нацбатальонах, подчеркивает, что недооценивать их нельзя: дают мощный отпор, отлично экипированы и вооружены. "У них даже интернет в окопах был".

С местными, по его словам, националисты обходились по-зверски. "Мирные идут к воде, а снайперы их "снимают". Люди сидели в подвалах, голодные, в холоде. Мы делились с ними едой", — продолжает раненый.

Ему установили аппарат Илизарова, сшивали паховые вены. На днях предстоит еще одна операция. Но Фуклев не теряет оптимизма: "Все по плану".

Дмитрий Троян записался в ополчение в 2018-м — распределили в мотострелковую бригаду. Первое ранение получил два года назад: снайпер попал в бедро. Пуля повредила седалищный нерв, в ноге ухудшилось кровообращение и ослабла чувствительность.

А этой весной в бою под Марьинкой в двух метрах от него разорвалась граната. Пострадали оба глаза. Правый пока лечат медикаментами, левый надо оперировать. Гарантий, что зрение сохранится, нет. Если состояние ухудшится, отправят в Москву.

"Мы сталкивались с нацгвардией, ВСУ и нацбатальоном "Айдар". На нашем направлении у них действовала 17-я танковая армия. Тяжелее всего было в Волновахе и под Марьинкой. В итоге продержались до подхода основных сил. Один мой товарищ погиб, второго сильно ранило. Надо было одновременно и помогать человеку, и стрелять. Ничего, выстояли, — рассказывает Дмитрий. — Погибшего смогли забрать только через неделю. Они же своих бросают. Такие вот сослуживцы".

В Волновахе бойцов армии ДНР встречали со слезами на глазах и сетовали: "Где же вы были все эти годы?" "В подвалах из-за сырости дети болели. Местные просили у украинцев лекарства — не давали. Наоборот — мародерили, разграбили все, что было можно, аптеки в том числе", — добавляет Троян.

"И вот такие ребята, как Дима, лежат тут с нами, с гражданскими, в восьмиместной палате… — возмущается сосед. — Эти люди на вес золота, на руках надо носить. Здоровье теряют, спасая нас от фашистов…"

Боец отмахивается: здесь и не с такими ранениями поднимают на ноги.

Сергея Бутко вытащили чудом. В реанимации он с 29 марта. Ранило тоже под Марьинкой: множественные осколочные, повредило обе ноги, оторвало правую руку.

"Мы наступали. При первой вылазке — четверо "двухсотых". Затем пошел я в команде. Не успел запрыгнуть в окоп — пулеметчик открыл огонь, он был по прямой. Понять ничего не успел, раз — и нет руки", — говорит солдат. Его оттащили с линии огня, наложили жгут. Обстрел не утихал — вынесли с поля боя только через два часа.

Планов на будущее у Сергея пока нет. В мирное время подрабатывал на стройке. Сирота — отец умер рано, мать лишили родительских прав, когда был подростком. "Как у всех, есть товарищи и знакомые. Но на них особо не надеюсь. Только на себя", — признается боец.

Первую помощь раненым оказывают фронтовые медики. Пункт эвакуации должен быть не ближе шести километров от линии соприкосновения. Но бригада Эллы из Донецка — всего в километре. Вывозят людей из Верхнеторецкого.

Это село под Горловкой освободили в конце марта, но там по-прежнему небезопасно: ВСУ регулярно обстреливают из "Градов".

Она работала в селе Рыбинское Волновахского района. Там было примерно так же, как в Верхнеторецком. Вытаскивали раненых и погибших по минным полям.

"Благодаря грамотному командованию среди медиков потерь нет. Прежде чем отправлять подразделение, нужно изучить местность, определить план эвакуации. Маршрут проверяем я и начальник службы", — отмечает Денис, водитель и командир хозотделения.

Сложность еще и в том, что бои не оборонительные, а наступательные. "Обычно работаем на эвакуационной легкобронированной многоцелевой технике. Но подступиться к раненому под шквальным огнем все равно сложно", — поясняет он.

Недавно получил трофейную машину скорой — отбили у 25-й воздушно-десантной бригады ВСУ.

"Взяли в бою под Верхнеторецким. Мы быстро отреагировали, захватили их медикаменты и оборудование. Почти все — натовское. Сухпайки тоже. Даже магазины для "калашей" — американские, — Денис показывает фото с брошенными позициями ВСУ. — Крупнокалиберные боеприпасы тоже импортные".

В медроте он с 2014-го. Забирают медики всех — и своих, и чужих. "Как-то привезли украинцев. Под наркотиками. Наши обнаружили на складах сильнодействующие препараты для онкобольных. Был у меня один "кадр" — с открытой черепно-мозговой травмой. Пытался вытащить себе мозги", — вспоминает он.

Самое ценное для Эллы и Дениса — видеть, как встают на ноги их пациенты. "Сперва требуешь держаться. А потом они сами тебя находят, благодарят… Живые, здоровые. Вот это приятно", — улыбается медик. И запускает мотор — пора на службу, надо вытаскивать раненых с поля боя.