"Во время интервью подкрался гепард" — известные журналисты Узбекистана о драйве в работе

За свою 60-летнюю телевизионную карьеру Галине Мельниковой, не раз приходилось принимать решение здесь и сейчас, импровизируя в прямом эфире. Ее жизнь была настолько овеяна различными слухами и домыслами, что однажды знаменитая диктор даже стала свидетельницей разговора “очевидцев” собственных похорон. Смелость знаменитой Севары Турсуновой, много лет сопровождавшей в поездках первого президента Узбекистана Ислама Каримова, не только повлияла на карьеру, но и вписала ее имя в историю узбекской журналистики. Как и имя журналиста Шахнозы Ганиевой, отдавшей работе в эфире 45 лет. Из них более 20-ти лет она проработала в программе “Время” российского Первого канала сначала собкором, а затем главой второго Среднеазиатского бюро. Самыми яркими воспоминаниями знаменитые журналисты Узбекистана поделились со Sputnik.

— Однажды я получила задание сделать сюжет об одном из крупнейших в мире месторождений золота в Навоийской области — Мурунтау. В программе “Время” было принято, что если мы выезжали в какой-то регион, то должны были охватить все сферы деятельности — от политики до социальных вопросов и культуры. Так вот, в Навоийской области очень гордились заповедником, где разводили джейранов, и я решила сделать сюжет и об этом. И когда мы туда приехали, нас не хотели пускать, я не могла понять почему. Оказалось, что на воле в заповеднике гуляли гепарды. Тем не менее я настояла, и мы отправились туда в сопровождении замдиректора, которая как раз занималась размножением гепардов. Помню мы очень долго шли под палящим солнцем, и никак не могли найти этих животных. И вдруг, я увидела, что из-за холма на нас смотрят два невероятных желтых глаза. Я даже помню, что самку звали Ника. Но нам не позволили подойти близко к гепардам. Так вот мы прямо там начали записывать наше интервью. Каково же было мое удивление, когда я почувствовала, как моих ног коснулось что-то бархатное. Ко мне буквально прислонилась очень большая кошка. Я замерла, но интервью продолжила и не глядя на оператора сказала, чтобы он не выключал камеру. Конечно, все жутко перепугались. Когда этот материал получили в Москве — меня поругали, ведь поведение хищника было непредсказуемым.

Кстати, на моей практике только однажды был случай, когда в программе “Время” показали сразу два сюжета из Узбекистана. Это был 1995 год, когда президент Грузии Эдуард Шеварднадзе впервые посетил республику. В тот же день в страну приехал руководитель Международного олимпийского комитета Антонио Самаранч по случаю открытия Азиатских игр. Я подготовила оба материала, но мне сказали, что в эфир пойдет только один — политический. При этом кураторы спортивной сферы оказывали на меня ужасное давление, чтобы спортивный сюжет вышел в тот же день. Оказалось, что главе государства уже сообщили, что материал покажут. Помню, мне пришлось приложить неимоверные усилия, помогли личные связи. В итоге первым сюжетом прошел визит Шеварднадзе, а спорт начали с открытия игр. Это был абсолютно уникальный случай.

— Будучи корреспондентом информационной программы “Ахборот” я работала в пуле первого президента Узбекистана Ислама Каримова и освещала его деятельность. Пул патронировала пресс-служба президента. Вопросы, которые мы хотели бы задать, у нас просили заранее — их “фильтровали”. Но я думаю, что такой принцип работы во всех пулах. В 2004 году в Ташкенте проходило заседание Шанхайской организации сотрудничества. Я подготовила вопрос, касающийся деятельности антитеррористических организаций. Дело в том, что тогда террористы и экстремисты жили и работали во многих странах Европы и даже в Центральной Азии. Мне было интересно: неужели так сложно пресечь их деятельность, почему они так свободно, а главное, легально существуют, что мешает руководителям этих стран поставить точку в их существовании. Я отправила свой вопрос, но мне не разрешили его задать. Вопрос забрали для эксклюзивного интервью с Владимиром Путиным. Мне же поручили спросить о сотрудничестве в энергетической сфере.

И вот началась большая пресс-конференция. В ней участвовали главы стран — членов организации и наблюдатели. Я, как представитель председательствующей страны, задавала вопрос последней. К слову, интервью с Путиным не состоялось из-за его занятости. Так вот мне поручили задать вопрос Назарбаеву. Я сижу, во мне все буквально кипит от злости. И я сказала себе: “Нет, господа, не получится” и порвала их листок с вопросом. А рядом сидящему коллеге я сказала: “Знаешь, это, наверное, последняя пресс-конференция в моей жизни”. Он удивился: “Почему?” Отвечаю: “Сейчас увидишь”. Он, конечно, попросил ничего не делать, опасаясь, что моя карьера на этом закончится. А я ответила: “Значит, такова моя судьба”.

И вот, настала моя очередь задавать вопрос, я подошла к микрофону и понимаю, что Назарбаев ждет вопрос об энергетическом сотрудничестве. И тут я спрашиваю: “Рассматриваются ли какие-то механизмы пресечения деятельности террористических и экстремистских группировок?” И второй вопрос президенту Афганистана Хамиду Карзаю: “Удовлетворяет ли вас работа антитеррористической коалиции, в которой принимают участие несколько стран. Наркотрафик и торговля оружием растут, мало того, добавилась торговля людьми. Может быть стоит распустить эту организацию?”. Судя по реакции Карзая, он явно его не ожидал такого. Меня попросили повторить вопрос. Назарбаев долго смотрел в бумаги, которые перед ним лежали, и спросил: “Извините, вы хотите сказать, что деятельность этих группировок эти страны поддерживают?”. Я делаю шаг к микрофону и говорю: “Во всяком случае проявляют лояльность”. В эту секунду зал зашумел. Владимир Путин наклонился к Исламу Каримову и что-то сказал, показывая на меня. В общем на мой вопрос ответили. После этого Ислам Каримов сказал: “Впредь за хорошие вопросы мы будем журналистов награждать. И сегодня, наверное, все поняли кто этот журналист”.

После этого моя карьера пошла вверх. Поэтому я хочу пожелать всем начинающим журналистам не бояться задавать вопросы и говорить то, о чем они думают.

- В прежние времена в Ташкент довольно часто приезжали видные писатели и поэты. С их участием проходили поистине незабываемые литературные вечера. Одну из таких встреч, помнится, организовали в здании бывшего ОДО. Зал был в переполнен. Для интервью я выделил для себя не кого-нибудь, а Роберта Рождественского.

Как только вечер заканчивается, прорываюсь к Рождественскому, здороваюсь, говорю, что очень хотел бы взять у него интервью, узнать его мнение о проходящем в то время Ташкенте международном форуме. Он охотно откликнулся, несмотря на то, что куда-то торопился. Во время нашей беседы он говорил о важности таких встреч для сохранения мира и взаимопонимания между народами, о вкладе, который вносит Ташкент в это благородное дело, о многом другом. Конечно, побеседовали мы и о его творчестве, делах и планах. Все было очень интересно.

А потом случился эпизод с вручением гонорара. Нам, радиожурналистам, была дана команда оплачивать все интервью прямо на месте, чтобы зарубежные гости знали, что они приехали в зажиточную республику и здесь есть возможность получить деньги сразу и приобрести различные сувениры на память. Хотя сами мы жили в ту пору, это где-то в начале 80-х годов прошлого века, более чем скромно.

Говорю Роберту Ивановичу по окончании интервью, что должен ему вручить гонорар и ему надо расписаться в ведомости, которую мне дали в нашей бухгалтерии. Он сильно удивляется, отвечает, что этого совсем не нужно делать, тем более что у нас редакция информации. И добавил, что в Москве, на Всесоюзном радио, это именно так. Платят, если приезжаешь в редакцию, если участвуешь в литературной передаче или в какой-то программе, посвященной культуре, искусству. А я говорю, что у меня нет другого выхода, ему нужно взять эти деньги. Он улыбается и, как всегда слегка заикаясь, говорит: “Ну, раз надо так надо”.

— Когда мы только начали работать, сразу стали героями своего времени. Ведь телевизор только-только входил в дома узбекистанцев. За нами следили, все время рассказывали какие-то небылицы. Подобная ситуация произошла, когда я была в декрете, уже на последнем месяце, поэтому исчезла с экрана. Кто-то распространил слух, что меня какие-то бандиты убили, расчленили, сложили в мешок и сбросили в канал Анхор. Слухи разошлись по всему Ташкенту. И однажды, когда я ехала в трамвае, услышала, как одна женщина рассказывала другой, будто сама видела мои похороны и даже насчитала 27 венков. Конечно, я была в ужасе.

А потом мне позвонили с телевидения и сказали, чтобы я вечером вышла в эфир. Я ответила: “Я же не могу!”. Они ответили, что был звонок из Центрального комитета и в связи с множеством слухов в городе, нужно показать, что я живая. В кадре в тот вечер я была по грудь, так чтобы живота не было видно. После этого я получила множество писем, теплых и трогательных. Они у меня хранятся до сих пор. Одна женщина, например, написала: “Мы побежали к соседям, чтобы посмотреть эфир с Вами и были счастливы, что Вы живы!”

Конечно, происходили самые неожиданные ситуации. Но никогда не забуду случай, когда я как обычно вышла в эфир, говорю: “Добрый вечер дорогие товарищи!” и предварительно рассказываю о каждом сюжете. Один из них был посвящен юбилею поэтессы Зульфии. И тут я вдруг вспоминаю, что два года назад читала некролог о ее смерти. Я тогда была потрясена, потому что брала у нее интервью и очень любила ее творчество. Так вот я тут же нажимаю кнопку связи с пультом, где находится выпускающий редактор и говорю: “Она же умерла…”, мне отвечают: “Ты что с ума сошла!?”, и после паузы: “Выкручивайся как хочешь!”. Я беру на себя смелость и говорю примерно следующее: “Сегодня бы исполнилось 70 лет нашей любимой поэтессе, мы чтим ее память, никогда не забудем ее творчество”. И затем берусь за подводку к следующему сюжету, программа заканчивается. После этого выходит выпускающий редактор и говорит: “Гала, спасибо. Но только никому об этом не говори”. Этот случай я не только на всю жизнь запомнила, он мне даже в страшных снах до сих пор снится.