ТАШКЕНТ, 10 сен – Sputnik. Протесты в центре Кишинева продолжаются. Кто стоит за этими волнениями? Какой политической силе они выгодны? И что ждет страну в результате? Sputnik Молдова попросил известного российского политолога Сергея Маркедонова прокомментировать ситуацию в Кишиневе.
– Есть ли в сегодняшних кишиневских событиях что-то общее с киевским Майданом? Или же есть какая-то своя специфика?
– У нас сейчас стало немного модно рассматривать любую внутриполитическую динамику через "киевские очки". Каждая ситуация всегда уникальна. У каждой страны – свой набор проблем.
В случае с Молдовой мы видим очень любопытный момент – то, что выступления не носят отчетливо политизированного характера. Не видно попыток каких-то партий и движений возглавить этот процесс и его приватизировать.
Мы видим, что люди, которые вышли на улицы, несут проевропейские лозунги. Это не те, кто находятся в оппозиции нынешней власти.
Это люди, которые, в общем-то, разделяют базовые стремления власти. И получается, в общем-то, парадокс. Получается конфликт лучшего с хорошим. И где логика?
Логику я усматриваю весьма понятную и простую. Действительно, у людей в Молдове существуют определенные иллюзии, определенные мечты о том, что европеизация решит проблемы страны. Мы не говорим сейчас о том – плохо ли это или хорошо. Мы фиксируем сейчас, что такие настроения есть. Есть еврооптимизм. И вот это, прошу прощения за тавтологию, оптимизма не вызывает.
Понятное дело, что оппозиция не может возглавить протест, который идет в европейскую сторону. А действующие люди, которые себя олицетворяют с европейской интеграцией, в общем, вызывают определенное раздражение, недовольство простых людей. Простые люди считают, что власти не реализуют их чаяния, цели и задачи.
Поэтому проблема здесь, как мне кажется, в выдвижении каких-то новых лиц. Появятся ли такие новые лица или не появятся? Кто будут эти новые лица? Или власть сумеет выпустить пар? Кто-то может уйти в отставку, кого-то принесут в жертву. То есть, ситуация такова, что еще существуют какие-то пространства для маневра. Но для того, чтобы этот маневр осуществить – времени не так много.
– Есть ли вероятность того, что конфликт в Приднестровье из замороженного состояния перейдет в горячую стадию?
– Я не думаю, что события в Кишиневе могут привести в такое состояние конфликт. Сейчас происходит его переформатирование. До украинского кризиса Украина была одной из стран-гарантов мирного процесса. А теперь Украина рассматривает Приднестровье как угрозу своей безопасности, как российский клин, направленный на Одессу.
Кишиневские события как раз в какой-то степени, наоборот, отвлекают от приднестровского конфликта. Тем более, многие люди в Кишиневе уже смирились с тем, что Приднестровье – это не то, что так быстро можно вернуть.
Некоторые считают, что не нужно биться за него. Особенно если говорить о какой-то части румынофильской интеллигенции. Они считают, что лучше стремиться в Европу, чем пытаться удерживать пророссийское Приднестровье.
Поэтому угрозы каких-то горячих трансформаций сейчас идут не с молдавского, а с украинского направления. Но опять же я не считаю, что это – ситуация абсолютно линейно выстроенная, и что поезд придет только строго в этом направлении. Возможны варианты.
– Не усматриваете ли вы за нынешними событиями "руку Америки" или каких-то других внешних игроков?
– Я бы не сказал, что нынешнее молдавское правительство является проамериканским. Однако, оно считает США лучшей опцией для своей страны. В обществе есть эти настроения. Я лично их считаю иллюзорными.
Это иллюзия, что присоединение к ЕС и расширение контактов с Западом решит все проблемы Молдовы. Но эти настроения существуют, и надо с ними как-то работать. Менять их, показывать их несостоятельность, критиковать.
В этой связи мне не очень понятна позиция оппозиции. Потому что есть ощущение, что то ли они паузу взяли, то ли размышляют над этой ситуацией. Нет попытки представить свою повестку дня. Я ее, по крайне мере, не очень четко вижу.
– Что может сделать Россия для нейтрализации этого конфликта?
– Боюсь, что для внутреннего конфликта вряд ли она напрямую может что-то сделать. То, что Россия может и должна делать – это качественное урегулирование. Продолжение урегулирования приднестровского конфликта, объяснение, что роль России здесь позитивна. Плюс взаимодействие с тем спектром сил, который заинтересован работать с Россией не только на центральном, но и на региональном уровне.
