Игорь Юргенс: в ЕАЭС политика пока преобладает над экономикой

Вадим Королев, Sputnik

Российский экономист, председатель Правления Института современного развития, председатель наблюдательного совета международной общественной неправительственной организации "Балтийский форум" Игорь Юргенс рассказал Sputnik о сложностях интеграции в рамках ЕАЭС и о дальнейших перспективах развития этого союза.

— Игорь Юрьевич, какими вы видите развитие отношений с ЕС в ближайшей перспективе?

— Отношения России с ЕС были практически заморожены. Санкции, контрсанкции, продуктовое эмбарго, прочие последствия крымско-украинской истории. Но потихоньку самые трудные узлы развязываются. Соглашения "Минска-2" стараются выполнить обе стороны. К ним подключились и американцы. И они, как сторона, которая может воздействовать на украинскую элиту более эффективно, чем Европа, тоже помогают решить кризис мирным путем. Какие-то подвижки есть. И на фоне этого мы, предпринимательское сообщество, российское, европейское, в первую очередь немецкое, французское и итальянское, а также общественность ЕС и России, выступаем за то, чтобы поскорее контакты возобновить.

Один из вариантов, который предложили мы на "Балтийском форуме" — своего рода "План Маршалла-2" для Украины, при котором ЕС и Россия совместно восстанавливают страну. Предположим, Россия помогает Донецку и Луганску, а Европа и США — основной Украине. Это должны быть совместные действия по восстановлению всей украинской экономики, это должно быть интересно в первую очередь самой Украине, но и России тоже. У нас вышел фундаментальный труд, в котором мы показали, что разорванные сейчас экономические связи наносят серьезный ущерб в первую очередь Украине, затем России и Европейскому союзу тоже.

Вокруг этого плана возникала дискуссия. С одной стороны, часть своих экономических полномочий Россия делегировала в Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Поэтому, если бы мы договорились о каком-то масштабном плане, в нем пришлось бы задействовать не только Россию, но и весь ЕАЭС. Это в принципе реально. В Брюсселе какие-то контакты с Евразийским экономическим союзом поддерживаются, а канцлер ФРГ Меркель дважды от имени всего Европейского союза говорила о том, что, экономическое сотрудничество по линии ЕС и ЕАЭС в украинском деле возможно.

— Вы верите, что события на Украине, ставшие причиной разрыва отношений России и ЕС, теперь могут привести к обратному эффекту?

— Да, отношения с ЕС были фактически разорваны и оставались долгое время заморожены. Сейчас они оживают, предпринимательские сообщества всех сторон требует скорейшего решения, — сложившаяся ситуация никого не устраивает. Мы несем большие потери, конечно, большие, чем европейцы. Гражданское общество готово изучить возможность восстановления контактов. Были сигналы минимум от двух высокопоставленных западных политиков, — от госсекретаря Джона Керри и от министра экономики Франции Эммануэля Макрона, что к лету, возможно, часть санкций будут сняты. В этом случае у нас есть представления о том, как ЕС с Россией будут восстанавливать отношения.

Министр иностранных дел Сергей Лавров на пресс-конференции сформулировал общий лейтмотив российской политики — "Запад и Россия нужны друг другу". И хотя много было сказано и о том, что наши отношения теперь будут складываться иначе, тем не менее, Лавров надеется на потепление отношений с Западом. А по экономическим соображениям под Западом мы в первую очередь подразумеваем Европейский союз.

— Нынешнее соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС было заключено в 1994 году сроком на 10 лет, оно вступило в силу 1997-м и на сегодняшний день безнадежно устарело. Удастся ли заключить новое?

— Мы об этом уже давно говорили, еще до санкций и до осложнения наших отношений. Под словом "мы" я имею в виду тех, кто, выступая за самые широкие контакты с Западом, исходит из того, что ЕАЭС — еще молодое объединение, его будущее не ясно, но там есть руководящие органы, им Россией делегирована часть полномочий.

После вступления России в ВТО возник целый ряд технических моментов, связанных с режимом наибольшего благоприятствования. Отечественное промышленное лобби настаивало на большем протекционизме, а ЕС просил особый режим, где для европейцев были бы предусмотрены изъятия из обычного режима ВТО. Наша сторона считала это перебором. У нас шли — и до сих пор идут — споры по энергетическому пакету. И так далее.

Поэтому сначала, с моей точки зрения, нужно отменить санкции, снять политические вопросы и начать разговор о более глубоком процессе экономической интеграции.

Полноценный договор о стратегическом партнерстве ЕС и России невозможен, потому что часть полномочий ушла в Евразийский экономический союз. Надо будет как-то договариваться по этой линии. Сторонники внутри ЕАЭС есть, к примеру, уходящий с поста председателя Виктор Христенко. Его заменил представитель Армении Тигран Саркисян, который тоже человек интеграционных взглядов. Поэтому, думаю, что после снятия санкций не возобновятся переговоры Россия и ЕС, а начнется работа в новом формате: ЕАЭС — ЕС.

Основная идея, которую президент Путин не раз повторял: нам нужно общеевропейское экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока, — никем не отрицается. После восстановления отношений, я думаю, возникнут более широкие информационные и переговорные возможности для создания такого пространства.

— Ваш прогноз: сколько лет понадобится для этого?

— Я видел очень быстрые изменения в нашем менталитете — от "холодной войны" к миру, сотрудничеству и стратегическому партнерству, а от стратегического партнерства назад к "холодной войне". И после грузинского конфликта, и сейчас, после украинских событий. Но Российская Федерация и русский народ — это часть Европы, в этом ни у кого нет никаких сомнений. Даже у так называемых евразийцев, которые говорят о третьем пути.

Хронологически сказать, когда сотрудничество восстановится, я не могу, но мы работаем над тем, чтобы к июню 2016 года хотя бы часть санкций, например, финансовых, была снята. Российская сторона сейчас работает над полным выполнением своих обязательств по соглашению "Минск-2" — повысился уровень переговорщиков, они пытаются убедить ЛНР, ДНР в том, что надо участвовать в политическом процессе. Поэтому после снятия части санкций, если это произойдет в июне, процесс может продвинуться довольно быстро.

— Это оптимистический сценарий?

— Да. Пессимистический заключается в том, что украинцам не удастся провести свою конституционную реформу, будет тлеть этот конфликт в Донбассе, мы не сможем передать контроль на границе украинской стороне. Это будет воспринято европейцами и американцами, как нарушение "Минска-2", санкции продлят.

Есть люди на Западе, которые хотели бы такого продолжения и не готовы разговаривать с нынешним руководством России. Думаю, что есть определенные группы, которые хотели бы и смены власти в России. Они считают, что санкции вызовут крупные социальные проблемы в Российской Федерации. Если позиция этих ястребов возобладает в США и Европе, то ситуация обострится. Если же нет, то с июня можно было бы начать процесс восстановления отношений и, как сказал Сергей Лавров, общего потепления.

А там блок за блоком — продолжились бы переговоры ЕС и ЕАЭС, переговоры по энергетическим проблемам, — а это "Северный поток-1", "Северные поток-2", восстановление транзита через Украину, и так далее. Это сотрудничество довольно быстро выросло бы в полномасштабное. Исторически, повторяю, я подобное наблюдал. Поэтому не думаю, что это займет много времени.

— А в целом Евразийский экономический союз — это противостояние с ЕС, обида на Запад или просто бизнес?

— Нет, точно не противостояние и не обида. Евразийский союз был задуман еще до всяких санкций и событий на Украине, когда Казахстан, Белоруссия и Россия ждали вступления в ВТО. На них сыпалось такое количество указаний на необходимость доработки законодательства, таможенной политики, санитарного контроля, что в какой-то момент возникла усталость. Мы 17 лет переговаривались с казахами, белорусами, которые, кстати, до сих пор не вступили в ВТО. Поэтому у нашей тройки возникала необходимость как минимум более тесной экономической интеграции. Было много форматов — Таможенный союз, пятерка, семерка — после развала СССР возникали различные комбинации и форматы объединения.

Наличие границ и таможен даже с Казахстаном, Белоруссией, Арменией для наших товаропроизводителей — большой минус. Так как нас долго не пускали в ВТО, и трудно шли переговоры о партнерстве с Европейским Союзом, российское руководство переключилось на тех, с кем можно договориться. И когда действительно договорились, я прекрасно это помню, декларацией о намерениях руководства ЕАЭС было создание нормативной базы, совместимой с ЕС. Тогда лозунг "От Лиссабона до Владивостока" был не просто лозунгом, а руководством к действию структур ЕАЭС.

Мы создавали свой союз, открывали границы, принимали законы, развивались, и доросли до уровня более плотной интеграции. Появились общее экономическое пространство и инфраструктурный и экономический мост в Китай, который тоже через межправительственные соглашения к этому процессу подключался. Мирный процесс врастания в глобальную экономику — вот что это было поначалу. Но потом, когда обострились экономическая и политическая ситуации, работа в Евразийском союзе пошла быстрее. Раз куда-то не пускают, надо наводить порядок хотя бы здесь.

Пока ЕАЭС — объединение трудное. Политика в нем преобладает над экономикой. С планами расширения ЕАЭС, я думаю, мы повторяем ошибки Европейского союза, когда тот начал по политическим мотивам принимать к себе вначале Грецию с Португалией, затем Болгарию, Румынию и так далее. И начал испытывать большие трудности в управлении. Экономики этих стран оказались совершенно несовместимы.

Другое дело, что новые экономики, врастающие в Европейский союз, тут же подчинились общим правилам. У нас все будет сложнее. Но и Союз наш меньше. Там 500 миллионов человек, а в ЕАЭС только под 200 миллионов наберется. Сейчас Киргизия и Армения вступили, идут дальнейшие переговоры. Но это все-таки более слабые экономики, они будут в значительной степени субсидироваться Россией. Это не совсем тот полновесный союз, который мы хотели создать. Но начало положено.