ТАШКЕНТ, 5 мая — Sputnik. На открытии Национального Художественного музея выяснилось, что часть художников не вписались в новую концепцию, сообщает Sputnik Латвия.
Сегодня с большой помпой открывали Национальный Художественный музей. Длинная змея очереди обогнула музей кольцом, интеллигентно переговариваясь на разных языках. Преобладали, словно подтверждая национальный состав страны, латышский и русский. Люди входили и выходили, и солнечный день был полон преимущественно позитивных эмоций. Однако внутри на стенах не висело ни одной картины русских художников. Ни тех, что обучали латышских мастеров кисти искусству, ни тех русских, что жили и творили в одно и то же время с латышами. Обидно? Не то слово. Нас, русских, словно и не было никогда.
В огромном здании музея непривычно людно. В обычный день три человека на зал с картинами, уже оживление, а тут сотни и тысячи. От тех, кто ходил в музей регулярно, до тех, кто пришел сюда первый раз в жизни.
— А почему здесь так все поменялось?— на лице старушки в шляпке растерянность.
— Ремонт сделали, видите, как теперь светло и просторно?— излучающие благодушие дамы за пятьдесят очень доброжелательно пытаются объяснить старушке суть реконструкции.
— Да нет же, — сердится на непонимание старушка. — Ремонт — это хорошо, но где теперь Рерих? Где Пурвит и Розенталь? Я ничего не узнаю…
Латвийская живопись корнями уходит в русскую художественную традицию. Первые латышские мастера кисти вышли из петербургской академии искусств.
Ян Розенталь, которым я, как гражданин Латвии, очень горжусь, просто не состоялся бы как художник, если бы российский художник Архип Иванович Куинджи не забрал бы его из деревни и не увез, среди других талантливых и бедных детишек, учиться живописи в Петербург. Ян Розенталь не мог быть студентом, он не получил на родине школьного образования, он был вольнослушателем академии, но науку впитал и мастерство развил, и теперь он — часть мировой культуры.
Но если его картины в обновленном музее висят, то ни одной картины Архипа Куинджи в новом здании нет. Как нет и работ другого ученика Питерского мастера — Константина Рериха. Латвийское общество Рериха, что это?
Немного истории
Художественный музей был открыт в 1909 году на царские деньги. На первом этаже были экспозиции "скульптура" и "Графика". Второй этаж сдавался в аренду обществу Kunstverein (Объединение любителей искусства). В него входили частные лица — покровители искусств (банкиры и купцы) и художники, в том числе и латышские — Ян Розенталь и Вильхельм Пурвит.
В советское время появились первые вечные узники запасников. Немецких художников по политическим соображениям отправили на вечную ссылку в фонды. Теперь к ним присоединились и русские. Правда, ссылка не вечная.
Многие работы рижских русских мастеров будут выставляться в филиале музея, в здании Биржи, на Домской площади. Сегодня эти художники стыдливо именуются иностранцами, хотя многие из них местные и представляли Латвию на различных международных выставках.
Восхищение и досада
Что сказать про музей? Музей прекрасен. Когда-то я работал в нем на школьных каникулах рабочим и неплохо изучил экспозиции. Здание музея стало гораздо более просторным. Фонды преобразились до неузнаваемости, и я испытал восторг, глядя на их устройство. Вообще, музей сделан так, что у меня как гражданина есть все основания им гордиться. Кроме одного — этот храм искусства национально выхолощен.
Тенденция к разделению наметилась еще в советское время, когда русская живопись была сконцентрирована в одном из залов музея. Теперь только логичное продолжение — вынос из здания вообще. Впрочем, большинство как не замечало этого раньше, так не заметило и сегодня. И право слово, не хочется этим недалеким людям портить праздник. Наш общий праздник.
Сегодняшний день для открытия был выбран не случайно — ведь это день восстановления независимости Латвийской Республики. День, когда Латвия по воле большинства населяющих ее жителей вышла из состава СССР и зажила отдельно. За выход из Союза голосовали и латыши, и русские, и я не стану напоминать, что случилось дальше. И так все помнят. Я полагал, что хотя бы латвийская живопись избежит разделения на граждан и неграждан. Ведь умершие художники точно натурализоваться не смогут.
