ТАШКЕНТ, 24 ноя — Sputnik. Несмотря на развал Советского Союза, национальные проблемы в республиках и почти полное отсутствие гонораров, известный литературно-художественный журнал "Дружба народов" продолжает выходить. В нем публикуются талантливые литераторы из стран бывшего СССР.
Корреспондент Sputnik Алексей Стефанов побывал в редакции журнала "Дружба народов" и пообщался с его главным редактором, писателем Александром Эбаноидзе — человеком, который даже спустя 25 лет после развала СССР находит в бывших советских республиках талантливых литераторов, переводит их произведения на русский язык и приносит им известность.
Редакция журнала "Дружба народов" располагается в Москве в здании фонда "Русский мир" на улице Кржижановского. После прежнего "Дома Ростовых" в самом центре российской столицы — на Поварской улице, это, конечно, "задворки империи". Но даже эти пять кабинетов сегодня для журнала роскошь — редколлегия живет на более чем скромные зарплаты, а поэты и писатели забыли, что такое гонорары. Но, несмотря на это, свою основную задачу, поставленную еще перед выходом первого номера в 1939 году, — знакомить своих читателей с произведениями неизвестных, но талантливых литераторов, живущих на территории теперь уже бывшего СССР, — журнал исправно выполняет.
Остатки былой роскоши
Длинные коридоры по обе стороны от поста охраны, фотографии различных культурных проектов фонда "Русский мир" на стенах, безымянные двери кабинетов. Заглядываем за одну из них и застаем Александра Эбаноидзе за работой — он как раз обсуждает с одной из сотрудниц рабочие моменты.
Первое, что бросается в глаза, — письменный стол брежневских, если не сталинских времен, настольная лампа из 80-х, бюстик Ленина на журнальном столике и книжные полки, уставленные номерами журнала "Дружба народов". В евроремонт эта мебель явно не вписывается.
"Да, это остатки былой роскоши, то, с чем мы около четырех лет назад сюда переехали", — замечает Эбаноидзе.
В соседней с редакторским кабинетом комнате и вовсе склад — из номеров журнала, книг, которые время от времени выпускает редакция, и неразобранных с момента переезда в эти помещения архивных коробок.
"А где же работают ваши коллеги?" — спрашиваем мы писателя, и он отводит нас на другую сторону коридора, где в трех тесных комнатах сидят остальные члены редколлегии. В одной из них занял почти все свободное пространство угловой диван из черного кожзаменителя с лопнувшей во многих местах обивкой.
"Как-то, когда мы сидели еще на Поварской, к нам зашел один поэт — посмотрел на этот вот диван, картины на стенах, и завистливо произнес: "Версаль!" Но это уже в далеком прошлом…", — вздыхает главный редактор.
"Есть такой забавный анекдот. Главный редактор толстого журнала, похожего на наш, едет в такси. Дорога долгая, разговорился с водителем и тот спрашивает, где он работает. Главный редактор представляется, и шофер радостно восклицает: "Так это вы главный редактор моего любимого журнала?! А я же его выписываю!". На что главред также радостно замечает: "Так это вы — наш единственный подписчик?!". Этот анекдот, как вы понимаете, о нас", — улыбается Александр Луарсабович, пока мы возвращаемся в его кабинет.
За год на месяц не заработаешь
До 1990 года литературно-художественный журнал "Дружба народов" был органом Союза писателей СССР, потому и располагался в особняке на Поварской улице, но в 91-м он стал частным изданием и едва удержался на плаву.
"В 90-м эти реформы шарахнули нас со страшной силой. Причем ударили не по литературной части — она по другим законам живет, а по производственной — подорожала бумага, услуги типографии, почтовые услуги. А тираж "Дружбы народов" ведь был почти 2 миллиона экземпляров! Подписных средств было столько, что на гонорары, штат, производство уходило всего 20% от прибыли, все остальное — государству.
Конечно, была некая аномалия, невроз в обществе, когда все хотели читать что-то запрещенное. Но эта аномалия, на мой взгляд, была достойнее и благороднее, чем нынешняя, когда в культурном смысле происходит отупение, деградация общества. Социопсихологи называют это культурной и нравственной энтропией", — рассказывает Александр Эбаноидзе.
Развал Союза привел к тому, что "все ужасно подорожало, и при этом страшно обеднел интеллигент". И тираж с двух миллионов в итоге упал… до двух тысяч. "В результате из литературных толстяков мы давно превратились в дистрофиков, дышащих на ладан, которые практически не платят гонораров. Бывают такие гранты, когда отдельно оговаривается гонорар, но в принципе писатели уже забывают, что это за понятие такое. Литераторы довольствуются только тем, что их печатают, а это депрофессионализация, между прочим. Один коллега хорошо на эту тему сказал: "Раньше за месяц можно было заработать на год, а сейчас за год на месяц не заработаешь…", — замечает Эбаноидзе.
Богатые грузины и постоянный кризис
Должность главного редактора "Дружбы народов" писатель и переводчик с грузинского языка Александр Эбаноидзе занял в 1995 году. К тому моменту ежемесячный журнал дышал на ладан — в сентябре выпускали еще только февральский номер, часто выходили сдвоенные номера. Но уже к концу года Александру Луарсабовичу удалось разрешить этот кризис. Да так, что декабрьский номер журнала вышел в декабре.
"Сразу поползли слухи, что на должность главного редактора пришел человек, за которым стоят богатые грузины. Да, иногда для хорошего дела действительно нужны спонсоры, но я честно скажу — не знаю я никаких грузинских богатеев (смеется). Это не моя среда. Просто фокус заключался в другом — я выяснил, что на счету в издательстве "Известия", где мы печатались, у журнала еще с советских времен остались средства. И вот их и удалось пустить в дело", — рассказал Эбаноидзе.
Так журнал выжил, но без подписчиков рано или поздно "Дружбу народов" ждала бы печальная судьба. И тогда удалось придумать удачный ход — на "Дружбу народов" были подписаны многие библиотеки России и стран СНГ. Обедневший читатель снова получил возможность читать свой любимый журнал, а редакция — работать дальше.
"Мы жили очень скромно, но регулярно получали оклады и могли платить авторам и переводчикам достойные гонорары. Помогали фонды и личные контакты с президентами трех стран СНГ — Шеварнадзе, Алиевым и Акаевым. В тот момент библиотеки заказывали 22 тысячи экземпляров нашего журнала. Но постепенно эта цифра стала уменьшаться, и тиражи снова стали падать…", — вспоминает Эбаноидзе.
Семидесятилетие журнала в 2009 году "Дружбе народов" помог достойно отметить Межгосударственный фонд гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ — попав под его крыло, журнал снова удержался на плаву, хотя к этому моменту ситуация становилась катастрофической. Тогда в виде приложения к журналу даже была издана целая серия книг — напечатали Чингиза Айтматова, Отара Чиладзе, Дениса Гуцко, Сайфуллу Мамедова, Субхата Афлатуни и других авторов.
"Мы назвали эту серию "Лучшая современная проза" и не соврали — одного Чиладзе с Айтматовым достаточно, чтобы такую шапку сделать. Дальше мы активно работали с этим фондом, но менялось руководство, и у нас снова начались трудности", — вздыхает Александр Луарсабович.
Школа художественного перевода умирает
Главный редактор "Дружбы народов" говорит, что в последние годы его беспокоят не столько финансовые трудности, сколько то, что скоро переводить произведения литераторов из стран бывшего Советского Союза будет некому.
"В советские годы была создана школа художественного перевода с языков сопредельных с Россией стран — это Прибалтика, Кавказ, Закавказье и Средняя Азия. Готовились кадры, они тщательнейшим образом обучались в Литинституте, эта школа перевода была большим вкладом в культуру каждой республики. Мы обогащались за счет друг друга", — говорит Эбаноидзе.
"Чего стоят одни только переводы Анаит Баяндур произведений Гранта Матевосяна — замечательного армянского писателя. Ей удалось это сделать очень хорошо, а равноценно перевести литератора всегда очень сложно. Было и еще с полдюжины, если не с десяток мастеров экстра-класса, которые занимались этим делом. И вот у меня на глазах это великолепное сооружение рушится… Уже и не знаю, осталось ли в фундаменте несколько камней. Один сидит перед вами. Я перевел Чиладзе и, говорят, на уровне лучших переводов мировой классики. Мне очень больно наблюдать за этим процессом…", — сетует Эбаноидзе.
Среди хороших переводчиков поэзии Александр Луарсабович называет Михаила Синельникова. Его диапазон очень широк — от Центральной Азии, где он вырос, и Грузии, где часто бывал, до стран Балтии. Но он переводит по подстрочникам — берет в работу дословный перевод с одного из языков и делает литературную обработку.
"Переводить напрямую с языка гораздо сложнее, а такая технология давно себя зарекомендовала. Так, к примеру, Пастернак переводил грузинских поэтов. Кстати, известный факт из истории — Фадеев всегда носил при себе единственное стихотворение — Николая Бараташвили в переводе Пастернака. Он даже в русской поэзии не нашел ничего такого, чтобы ему постоянно хотелось иметь при себе в нагрудном кармане…", — говорит Эбаноидзе.
Случайные писательские связи
Но как же Александру Эбаноидзе и его команде удается находить новые имена среди литераторов в бывших советских республиках, если и Союза уже нет 25 лет, да и переводчиков почти не осталось? Писатель говорит, что все держится на случайных связях. Литераторы встречаются на различных мероприятиях — форуме в Липках, Волошинском фестивале, фестивале "Литературный ковчег", интересуются творчеством друг друга — и так информация доходит до редакции.
Либо помогают личные связи с писателями, которые поддерживаются уже не одно десятилетие. "Бывает, говорю с кем-то из знакомых литераторов, а мне: "Старик, ты знаешь, какую классную вещь написал такой-то…" И я сразу: "Ага, интересно, узнаю". Так, к примеру, у нас появилась украинская писательница Оксана Забужко. Я украинским не владею, но была редактор из Киева, и я попросил ее перевести 10 страничек романа Забужко с несколько фривольно-игривым названием "Полевые исследования украинского секса". Она перевела, я почитал и говорю: "Быстро давай все переводи. Это отличный роман!", — рассказывает Эбаноидзе.
Он признается, что больше радуется, когда находит в республиках бывшего СССР авторов, пишущих на национальных языках, но не может пройти и мимо талантливых русскоязычных писателей. Это касается как стран Балтии, так и всех других стран бывшего СССР.
Так, Эбаноидзе вместе с Айтматовым открыли казахстанского писателя Николая Веревочкина, который был известен только в Алма-Ате, хотя оказался "профессионалом высокого качества". Есть и еще два автора из Казахстана, которые нравятся Александру Эбаноидзе и которые печатаются в "Дружбе народов" — это Ербол Жумагулов и Айгирим Тажи. Но пишут они на русском языке.
"Ербол — по-настоящему талантливый поэт, но в последние годы молчит. И Айгирим тоже очень способная женщина. Это, можно сказать, моя находка — я эту юную и смешную девочку обнаружил и настоял, чтобы ее пригласили на Форум молодых писателей в Липках (сейчас его в Звенигород перенесли, но название оставили прежнее). И вот недавно я пересекся с казахами, и оказалось, что Айгирим очень серьезные международные фонды грантами поддерживают. Но она и правда очень талантливая", — гордится своей находкой Эбаноидзе.
И продолжает перечислять литераторов, чьи произведения публикуются на страницах "Дружбы народов", — это грузинка Тамта Мелашвили, армянин Левон Хечоян (рано ушедший из жизни), узбеки — Заир Асим и Хамит Исмайлов, азербайджанец Эльчин Гусейнбейли…
Уходя не ухожу…
Работа редакции журнала "Дружба народов" налажена как часы, но не все сотрудники могут себе позволить работать почти бесплатно. Одно дело авторы, которые рады тому, что их печатают, другое — члены редколлегии, которые едва сводят концы с концами и не могут на скромные оклады прокормить свои семьи.
"Знаете, это очень утомительно — двадцать лет попрошайничать. Я устал от этой работы и намерен скоро уйти", — огорошил под конец интервью корреспондента Sputnik Александр Эбаноидзе.
"Мне 77 лет, а это очень трудная работа. В конце концов, я же тоже писатель. И хотя у меня была только одна счастливая книга, но она была переведена на 15 языков, экранизирована, инсценирована, по ней в Советском Союзе ставились мюзиклы", — добавил он.
Но, пожимая на прощание руку, все-таки признался, что это только мысли, а оставить дело всей жизни вряд ли возможно. По крайней мере, до того момента, пока не подыщет надежного преемника.
