ТАШКЕНТ, 17 дек — Sputnik. По всем признакам, "Рай" — самый высоко оцененный фильм, созданный российским кинематографистом. Колумнист Sputnik Лев Рыжков побывал на пресс-показе и попытался понять: каким должно быть кино, чтобы добиться высокой оценки международного жюри?
Смелый эксперимент
Во-первых, скажу, что собственно России в фильме нет. Есть все что угодно: уютное французское шале, итальянское побережье с живописными кипарисами, германский замок, концлагерь — но все это не имеет к России ни малейшего отношения. Видимо, Россия и "Рай" — материи несовместимые.
Фильм длится два часа, но эпизодов и диалогов в нем не особенно много.
Да, есть длинные эпизоды на актерском надрыве. Но все равно — всего действия от силы на час. Остальной хронометраж занимают синхроны. Это когда лица героев сняты крупным планом, а они сидят за столом и объясняют: "В этот момент я подумал вот о чем… А вот этот поступок я сделал вот почему".
Прием не ахти какой новый. Он находится в активном арсенале кинодокументалистов. Также его можно видеть в сериале "Реальные пацаны". Перебивка: "Ну, блин, Вован — вообще тупой"» — тоже синхрон. Андрей Кончаловский между тем считает такую "синхронизацию" творческой находкой и на пресс-конференции после показа сказал: "Слава Богу, что я снимаю в России, где можно производить вот такие эксперименты".
Правда или нет?
"Рай" — фильм печальный. Дело в нем происходит в основном в полицейских участках, концлагерях и прочих узилищах. И судьба русской княгини, которую играет Юлия Высоцкая, без сомнения трагична.
Но грустил автор этой рецензии не за героиню, а за историческую достоверность. Отсмотрев целую преисподнюю самой разнообразной "клюквы", очень хочется прильнуть взглядом к чему-то благородному, насытить разум из чистого родника правды. И что же? До последнего не хотелось в это верить, но и "Рай" имеет весьма "плавающую" матчасть. То есть тоже в своем роде "клюква". Правда жизни здесь приносится в жертву. Но во имя чего? Какой такой сверхидеи?
Ужасы концлагеря получились достаточно "сытые", если не сказать наваристые. Вот героиня Высоцкой, высокородная княгиня, моет полы у эсэсовского ревизора. Они с эсэсовцем любят друг дружку, княгиня вообще у него в нумерах практически живет. А в тошнотворный освенцимский барак заходит только проведать еврейских деток, которых взялась опекать. Детки, правда, очень пухлощекие, но не будем придираться.
И вот заходит она в барак. А там — мымра-смотрящая. Говорит: "Явилась — не запылилась! А ну давай, ешь баланду!". "Нет!", — возмущается княгиня. "Так схватите же ее и влейте ей баланду в рот!", — командует злодейка. Хватают, вливают. Героиня Юлии Высоцкой живописно плюется, плачет. Ее унизили, заставили кушать вот это "фе". Дело происходит, на секундочку, в лагере смерти.
Могло ли такое быть вообще? Тем более, мы видели многие шокирующие документальные хроники. Мы читали свидетельства. Например, из одного не самого знаменитого концлагеря, где узники съели не только все, что росло на территории, но и саму землю, на которой все это росло. А у Кончаловского — надо же, с пищей балуются.
Автор обзора не мог не спросить Андрея Кончаловского, почему у него в концлагере узницы ведут себя именно так?
"У нас были все доступные источники по поводу этого, — ответил режиссер. — Были консультанты всякого рода. В лагере вообще все что угодно могло быть. В лагере были и кинотеатры, и публичные дома. Это был просто город со своими житейскими правилами. Но одновременно с этим каждый человек мог каждую секунду умереть. А когда ценность твоей жизни никакая, возникает совершенно другое представление о свободе. Поэтому если вы не поверили — значит, неправда. А если поверили — значит, правда".
Впрочем, можно фильму верить, можно нет — но на экране не показаны "зверства" советской власти и "кровавый сталинский режим" совсем не бичуется. И это — уже поступок, как мне кажется, большой смелости со стороны маэстро.
Образ врага
Зверства нацизма тоже не сказать, чтобы показаны. Условно можно подтянуть в эту градацию разве что одну сцену, когда умирает пожилая женщина, а узницы начинают проворно так покойницу раздевать. И, в общем-то, это все. Во всем прочем для героини Высоцкой концлагерь имеет вполне санаторные условия — хочет — в бараке ночует, хочет — с эсэсовцем. Хочет — кушает, хочет — нет. По территории перемещается свободно, в барак детишек приводит.
Безусловно, маэстро имеет право видеть, как ему угодно. Но в таком случае должно быть философское осмысление, какие-то парадоксы. И в этой плоскости любопытно, что в финале героиня Высоцкой устраивает эсэсовцу истерику: "Как вы могли проиграть, великий народ?".
По счастью, в кинозале присутствовал режиссер, который на пресс-конференции прояснил этот не очень понятный момент: "Состояние немецкой нации — катастрофическое. Германия сейчас оккупирована Америкой — там 80 тысяч солдат еще со Второй мировой войны. Немецкой нации вбили в голову чувство вины.
Одно дело, когда оно возникает у того, военного поколения, но и у молодых есть чувство неполноценности, страх быть политически не корректными. У них нет культуры, она полностью уничтожена. Пропал великий германский дух. Это не значит, что этот дух должен привести к нацизму. Германский дух — это Гегель, Ницше, Шопенгауэр. Это та часть европейской культуры, без которой не существуем даже мы как культура".
Так что хорошо, что в зале оказался Андрей Сергеевич. А то могли бы подумать что-то не то.
Замученная героиня
Что касается актерской игры, то, конечно, работа Юлии Высоцкой заслуживает аплодисментов. Страдание сыграно достоверно, боль показана. Но другое дело, что роль Высоцкой очаровательна примерно так же, как зубная боль. В ее образе есть много страданий, но нет того флера соблазнительности, который незаменим в конструировании на экране женских образов. Если надо героиню замучить, то стоит, наверное, сначала показать ее во всей красе, и лишь потом замучить — чтобы жальче и обиднее было.
Высоцкая на экране — без косметики, уставшая, замученная узилищем. В соблазнительном виде показана ровно один раз и мимолетно. В ретро-эпизодике, выполненном в стилистике "Гибели богов" Лукино Висконти. А в прочих эпизодах княгиню мучают. Да, она задирает юбку перед полицейским-коллаборационистом. Если в этом и есть эротика, то какая-то трудно уловимая, в духе итальянского неореализма, который показывал быт во всех его портянках.
И еще одна аллюзия. Возможно, что не мне одному "Рай" напомнил "Ночного портье" Лилианы Кавани. Там тоже до правды нацистских лагерей было как до Луны. Но кто скажет, что Шарлотта Рэмплинг не блеснула очарованием в "Портье"? А несчастная Юлия Высоцкая в "Рае" словно бы персонально отдувалась за правду жизни. Ее для фильма еще и наголо подстригли.
Когда после показа Высоцкая появилась на сцене конференц-зала, не только я перевел дух с облегчением. Жива, здорова, волосы отросли — в общем, хорошо выглядит. Но делаем вывод, что Андрей Кончаловский работает с актерами основательно, доводит до слез и выжимает досуха.
Интрига в кадре
Фильм имеет и свою загадку. А называется она: "Найди Виктора Сухорукова". Он в фильме есть. Но совершенно неузнаваемый. Я смотрел фильм пристально, но никого похожего на героя киноэпопеи "Брат" не увидел. И лишь потом, обдумывая увиденное, понял, где спрятался Виктор Иванович.
Есть ближе к началу одна сцена: очень пространный, минут на десять, наверное, разговор "хорошего" эсэсовца с рейсхфюрером Генрихом Гиммлером. Диалог огромный, не очень содержательный ("Фюрер вас любит, он мечтает пройтись неузнанным по улице") и явно с двойным дном.
А двойное-то дно — вот оно! Это загримированный под шефа СС артист Сухоруков. Интрига, в принципе, на уровне шоу "Точь-в-точь": "Ой, кого это загримировали под солистку группы Cranberries? Да это же Азиза!". Простите за каламбур: точь-в-точь то же самое.
Но если отечественный зритель "прикол" Андрея Кончаловского поймет и поаплодирует, то в Венеции, надеюсь, эту сцену все-таки не показывали. Потому что бессмысленна, никуда действие не двигает и ничего фильму не дает.
"Рай" хоть и будет выпущен в широкий прокат 19 января — фильм не для массового зрителя. Юношество из него ничего особо нового о Второй мировой не узнает. Во время любовного свидания смотреть его, наверное, тоже не стоит. Нет спецэффектов и развлекаловки. Скорее, "Рай" — фильм для гурманов, для тех, кто проанализирует построение кадра и скажет: "Так, здесь Пазолини, а здесь — ага, Висконти". Для тех, кто готов поспорить с тезисами Теодора Адорно или там Ханны Арендт.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
