Враг врага
И для шиитского Ирана, который, по мнению суннитских радикалов, является страной язычников. И для самих суннитских государств (Турции, Саудовской Аравии и других), руководителей которых радикалы вообще не считают легитимными правителями мусульман. "Исламское государство" (запрещенная в России и ряде стран террористическая организация) не делает исключения даже для иорданского короля Абдаллы II из династии хашимитов (потомков Хашима ибн Абд Манафа, прародителя племени Бану Хашим, к которому относился и пророк Мухаммед).
В США и ЕС воспринимают Россию не как часть западной цивилизации, а как угрозу ей. Конечно, это не означает, что тут стопроцентно действует принцип "враг моего врага — мой друг", однако факты остаются фактами — действия России по борьбе с терроризмом в Сирии критикуются правительствами стран ЕС и Северной Америки, которые до сих пор делят террористов на рукопожатных и нерукопожатных.
Причем статус во многом зависит от того, против кого воюют террористы — против врагов Запада типа Асада или Ирана либо против самих стран ЕС и США.
Кремль, безусловно, разочарован таким подходом, однако опускать руки не собирается.
По-соседски
Стараясь вести войну наиболее эффективно, Кремль пытается бороться с терроризмом прежде всего на дальних рубежах. В частности, усилить сотрудничество по вопросам безопасности с соседями по евразийскому пространству, у большинства из которых нет никаких политических ограничений на работу с Россией.
Если говорить об угрозе терроризма, то потенциальными объектами для нападений являются, по словам Путина, "практически каждая из наших стран". Особенно, конечно, Средняя Азия, где авторитарный характер режимов, серьезные экономические проблемы и отсутствие привлекательной консолидирующей национальной идеи создают идеальные условия для террористических группировок.
"За последнее время выросла террористическая угроза в Киргизии, Таджикистане и Узбекистане, так как основная масса боевиков — выходцев из стран СНГ, как, впрочем, и российских, — успели повоевать на стороне запрещенной в РФ террористической группировки ИГИЛ и сейчас возвращаются на родину. Очевидно, после определенного поражения, которое нанесли им в Сирии, боевикам трудно найти прибежище где-либо, кроме стран, чье гражданство они имеют", — считает президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора "Альфа" Сергей Гончаров.
Поэтому Москва крайне заинтересована в реальном и глубоком сотрудничестве со среднеазиатскими коллегами. Однако Путин брал шире.
"Много и других угроз для наших стран. Это и организованная преступность, и наркотрафик. Это, кстати говоря, и коррупция, это и воздействие внешних сил, которые так или иначе пытаются повлиять на развитие внутриполитических ситуаций в наших странах", — отметил российский лидер.
Трудности перевода
По терроризму вроде как готовы. В частности, находившийся с визитом в России президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев призвал Путина к "очень жестким мерам" по борьбе с терроризмом.
Однако уже тут есть серьезное пространство для разночтений. Жесткие меры, безусловно, нужны, но они должны быть избирательны. Все, кто противостоит власти с оружием в руках, убивая мирных жителей ради создания атмосферы страха, достойны максимально жестких мер. Ни о какой дерадикализации тут говорить не приходится — если человек прибегает к террору и убивает гражданских лиц, то у него уже необратимо изменена психика и он заслуживает лишь пули в лоб.
Куда более серьезные препятствия наверняка возникнут в процессе сотрудничества против "других угроз", ведь в этом случае странам региона придется пожертвовать некоторой частью столь ценимого ими суверенитета. Москва рассчитывает на совместную работу с киргизскими властями по разгрому наркокартелей Оша, которые уже интегрировались в органы власти, и на сотрудничество с Таджикистаном по предотвращению транзита афганского героина на север через таджикскую территорию, где уж очень тесна связь между местными генералами и афганскими "бизнесменами".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
