Конфликтная ситуация в Афганистане никогда не была его внутренним делом; с начала XIX века и по сей день эта ситуация всегда, и в новой и новейшей истории использовалась внешними конкурирующими игроками инструментально, для достижения своих интересов.
Итог московских консультаций
Консультации в московском формате, прошедшие в ноябре 2018 года, породили два, как минимум, две противоположных оценки. Российская сторона говорит об исключительности события, подчеркивая прямое участие представителей "Талибана"* в диалоге с международными участниками и представителями официального Кабула. Западные наблюдатели уже успели сделать вывод, что встреча представителей движения "Талибан"* и членов Высшего совета мира Афганистана не принесла конкретных результатов.
Та же самая The Guardian, скептически оценивая московскую встречу, вынуждена отметить, что присутствие на ней пяти делегатов "Талибана"* представляет собой явление беспрецедентное для международных заседаний по установлению мира в Афганистане.
В этом действительно заключается главный смысл произошедшего. Сами по себе переговоры с "Талибаном"* на протяжении уже десятков лет не являются какой-то особенной новостью. Принципиальное отличие нынешней встречи Московского формата состоит в том, что она носила достаточно широкий международный характер, включая заинтересованные в урегулировании страны, соседствующие с Афганистаном.
Какова перспектива?
Несмотря на закрытый характер встречи в Москве, ее смыслы достаточно широко комментировались участниками как от "Талибана"*, так и от представителей Высшего совета мира Афганистана, с российской стороны, другими участниками. Пожалуй, это был первый за последние десятилетия форум, предоставивший возможность "Талибану"* обнародовать свои требования к предполагаемому в последующем мирному процессу, включая возражения талибов против присутствия в стране американских и других иностранных вооруженных сил.
В контексте этого можно и нужно обратить внимание на некоторые тенденции, которые могут стать самыми важными в ближайшей перспективе:
В то же время это требование затрагивает самый важный вопрос не только для США – вопрос их военного присутствия в Афганистане. Этот же вопрос чрезвычайно важен и для действующей афганской власти, и столь же – для системной афганской оппозиции, поскольку только военный контингент США является гарантом их сохранения (и власти, и оппозиции) в рамках действующей политической системы.
Эта тенденция, безусловно, демонстрирует и неафганские смыслы обсуждаемых проблем, относящиеся к другому уровню международной реальности, а именно – к современным российско-американским отношениям. В контексте этой тенденции будет интересно посмотреть в ближайшей перспективе на поведение таких участников Московских консультаций как Узбекистан, Туркменистан или Индия, во многом ориентирующихся на региональные стратегии Вашингтона.
Естественно, что будет продолжена и дискредитация афганской политики России в общественном мнении — как в самом Афганистане, так и за его пределами.
Урегулирование в Афганистане уже давно не является сугубо внутренним делом афганцев, это международная проблема, и решаться она должна при прямом участии всех внешних причастных акторов.
Регионализация и вовлечение оппозиции
Среди других особенностей прошедших в Москве консультаций можно отметить также реалистично и довольно четко сформулированную российскими организаторами и подтвержденную афганскими участниками цель. Это не обсуждение условий мира, к выполнению которых не готова ни одна из сторон конфликта, но это обсуждение базовых условий дальнейших переговоров, с поэтапным поиском решений по всем вопросам, в сумме и составляющим афганский конфликт.
Необходимо создать условия для США и кабульского правительства, когда они не смогли бы игнорировать процессы, инициированные Москвой и ее союзниками.
Первым из таких условий могла бы стать регионализация переговорного процесса. Вовсе не обязательно, чтобы встречи представителей "Талибана"* с кабульскими визави происходили исключительно в Москве.
Чрезвычайно важным условием переговорного процесса должно быть вовлечение в него в качестве прямых участников представителей афганской системной оппозиции и, что очень важно, оппозиционных непуштунских политических сил.
Представляется, что Кабул (подразумевая и его американских кураторов) должен оказаться перед простым выбором: или все его оппоненты встречаются, ищут общие решения без правительства – и, возможно, находят их и приступают к реализации. Или все-таки правительству лучше находиться внутри процесса, иметь возможность влиять на принимаемые решения. Понятно, что окончательное решение афганского вопроса находится в плоскости российско-американских отношений, поэтому главная проблема состоит в том, чтобы заставить американскую администрацию обсуждать его с Москвой.
Нужен стремительный ответ
Пока прямую и очевидную пользу от прошедшего раунда консультаций может извлечь для себя в основном "Талибан"*, поднимая свой международный статус в информационно-пропагандистском пространстве. Это неизбежно, и преодолеть это можно только последовательным вовлечением в процесс других акторов афганской политики.
Ну, и формальным по сути, но важным для поддержания легитимности происходящего шагом для Москвы и ее союзников должен стать пересмотр отношения к "Талибану" в правовой плоскости. Необходимо исключить это движение из категории "террористических" в своих странах и инициировать пересмотр соответствующих резолюций в Совете Безопасности ООН.
*террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории РФ и ряда других стран.