Героическое обучение
Академию художеств основали в Санкт-Петербурге в 1757 году по инициативе графа И. И. Шувалова и ученого М. В. Ломоносова. Уже более двух с половиной веков здесь преподают живопись, изобразительное искусство, графику, скульптуру, архитектуру и медальерное искусство. Академия славится своими выпускниками: это художники Д. Г. Левицкий, О. А. Кипренский, К. П. Брюллов, В. И. Суриков, В. А. Серов, И. Е. Репин, И. Э. Грабарь, М. Б. Греков; архитекторы В. И. Баженов, А. Д. Захаров, В. П. Стасов; скульпторы Ф. И. Шубин, М. И. Козловский, В. И. Демут-Малиновский, П. К. Клодт, М. М. Антокольский и многие другие.
Осенью 1941 года научная и образовательная деятельность продолжилась. По воспоминаниям очевидцев, занятия часто прерывали воздушные тревоги и отключения электричества, педагоги вынуждены были дочитывать лекции в бомбоубежище. Студенты продолжали сдавать экзамены и защищать дипломы, аспиранты — получать ученые степени.
Восемнадцатого августа 1941 года Комитет по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР принял решение об эвакуации Академии художеств в Самарканд. В срочном порядке составили списки, оформили документы, музейное имущество упаковали в ящики и отправили на железнодорожную станцию. Однако отъезд отложили до февраля 1942 года. Академию эвакуировали по Ладожскому озеру вместе с другими культурными учреждениями Ленинграда — в одном эшелоне ехали также артисты, музыканты, писатели. Основная часть коллектива — 250 человек — покинула город 19 февраля 1942 года, еще 35 эвакуировались в марте, остальные уехали еще позже.
Розово-миндальный Самарканд
Одним из участников тех событий была Анна Гривнина — студентка четвертого курса факультета теории и истории искусства. Она вспоминала: "Мы выехали из Ленинграда 19 февраля 1942 года в жуткий мороз. Нас погрузили на Финляндском вокзале в дачные вагоны. <...> Из вагонов нас пересадили в открытые машины, чтобы переехать Ладожское озеро. Так как машин было немного, а нас — огромное число, то нас впихивали так, что в машине, стоя, нельзя было повернуться. Руководил всем этим Михаил Таранов, долгие годы и после войны бывший деканом графического факультета. Тьма — ночь — машины неслись со страшной скоростью. Ветер проникал во все поры. Наконец, мы приехали в Жихаревку. <...> В двадцатых числах марта я в шубе, валенках и зимнем блокадном обмундировании оказалась в розово-миндальном Самарканде. На ослике, наняв арбу, мы поехали на рынок, чтобы сменить одежду. И вдруг, проезжая Регистан (площадь в центре Самарканда. — Прим. ред.), я увидела молодых людей с этюдниками, что меня поразило. Выяснилось, что здесь уже функционировал Суриковский институт".
"Город мне сразу же показался земным раем: тепло, солнце, фрукты, веселые молодые лица, масса знакомых, вдоль улиц, обсаженных высоченными белыми акациями и тополями, в арыках журчит вода. Все необычно", — пишет Марина Бойко о своих первых впечатлениях.
Академию разместили в здании школы неподалеку от вокзала, в новой части города, на Октябрьской улице, дом 43. Там и жили, и учились. Рядом были волейбольная площадка и фруктовый садик с грязным водоемом, в котором купались в самую жару только смельчаки. Спали на нарах, учились, сидя за школьными партами, которые в теплое время года выносили на улицу. Устраивали пленэры в парках, садах и горах.
Библиотека находилась в здании школы, столовая была по соседству. Хлеб выдавался по карточкам. Что еще ели академисты, рассказывает Марина Бойко: "В Кирове, например, продуктовые карточки отоваривались лишь хлебом, мылом, солью и чуть-чуть сахаром. А тут, в Самарканде, кроме базара с фруктами и овощами, под деревьями валялись опавшие тутовник, алыча… Мы их собирали — и в катык (обезжиренный творог)! Пополняли наш стол и горячие лепешки из пшеницы. Довольно большие, с блестящей поверхностью по одной стороне, ароматные, они казались верхом кулинарного искусства, их неизменно покупали на базарчиках. На большом рынке в старом городе мы очень любили лакомиться "мишалдой" — как мы называли эту сладость — видимо, сваренная узбеками из фруктов патока. Помешивая ее все время (отсюда и название) в кастрюле деревянной лопаткой, продавец намазывал на кусок бумаги, чаще газетной, а мы с наслаждением ее слизывали!"
"Мы любили гулять в старом городе, где среднеазиатский колорит — природа, люди, архитектура — слиты воедино. Бродили у древних памятников XIV-XV веков: огромной соборной мечети Биби-Ханым, могилы Тимура — Гур Эмир, обсерватории Улугбека. Нам "повезло": среднеазиатскую архитектуру мы изучали в Ленинграде, а архитектуру XVIII-XIX веков, которой так славен Ленинград, — в Самарканде. Даже в трудные годы войны город поражал обилием воды: не было затора и с питьевой, а уж по всем улицам журчали непременные арыки, и сам город так и остался в памяти очень зеленым, с улицами-аллеями, с солнцем, которое светило без единой тучки с мая по октябрь, а то и дольше", — вспоминает Марина Бойко.
Пожалуй, не было в Самарканде человека, который бы не думал о том, что происходит на полях сражений. Возвращавшихся бойцов засыпали вопросами. Письма с фронта читали вслух в перерывах между занятиями. Радио слушали, сгрудившись у репродуктора. Ловили каждое слово диктора Совинформбюро, ликовали от новостей о каждой победе.
Когда учеба заканчивалась, студенты трудились в колхозах: помогали местным жителям собирать урожай риса, хлопка, сахарной свеклы и винограда. Умели и веселиться: устраивали домашние вечеринки, ходили на концерты в старинную часть города.
Возвращение на север
После Сталинградской битвы пошли разговоры об отъезде Академии художеств, поскольку казалось, что война скоро закончится. Но сроки возвращения постоянно переносили. Эвакуированные северяне, с одной стороны, тосковали по родным местам, а с другой — грустили от мысли, что нужно будет покинуть благодатный край.
В начале января 1944 года коллектив Академии переехал в Загорск (ныне город Сергиев Посад в Московской области. — Прим. ред.).
В ходе эвакуации некоторые профессора и научные работники задержались, а потом и осели в Ярославской области. В итоге там образовался филиал именитого образовательного учреждения.
В июне 1944 года Институт живописи, скульптуры и архитектуры вернулся в Ленинград — в старые, израненные войной стены Академии художеств. Преподаватели и студенты увидели выбитые рамы, обгоревшие фасады, упавшие карнизы, осыпавшуюся штукатурку. В Рафаэлевском, Тициановском залах музея и конференц-зале были пробоины и ржавые подтеки.
Здание академии ремонтировали своими силами. Власти наняли рабочих только в 1947 году.
Судьбы выпускников Академии художеств, которые учились в эвакуации, сложились по-разному. Большинство стали достойными представителями своих профессий: проектировали крупные здания, работали в Русском музее, принимали участие в капитальном ремонте Ленинграда и соседних городов. Марину Бойко увлекло книгоиздание, она стала одним из создателей знаменитого издательства "Аврора".
