Турки сделали главный православный собор мира, Святую Софию в Константинополе, мечетью — Россия должна защищать христианскую веру и наказать Турцию! Звучит правильно?
Но османы переделали храм в мечеть в 1453 году после того, как взяли Константинополь, а на месте Римской империи (называемой еще Византийской) утвердилась империя Османская, Османский халифат, до начала ХХ века правивший немалой частью исламского мира, пишет автор РИА Новости.
Империя и халифат погибли после Первой мировой войны — на ее месте туркам с трудом удалось сохранить хотя бы свое национальное государство, Турецкую Республику. Ислам в этом светском, вестернизируемом государстве не подвергался таким репрессиям и погрому, как православие в России, но турецкий Ленин Ататюрк вытеснил его на обочину жизни, поставил под контроль государства. Одним из важных символических решений было и превращение Айя-Софии из мечети в музей — обнаруженные там византийские фрески стали привлекать миллионы туристов.
Сближение Турции с Западом продолжалось и всю вторую половину ХХ века, но постепенно даже прозападно настроенные турки стали понимать, что Европа не сольется с Турцией, что различия между двумя цивилизациями слишком сильны. Да и потенциальная угроза со стороны России, в свое время приведшая Турцию в НАТО, перестала быть геополитическим фактором после распада СССР. А в самой Турции постепенно начался исламский реванш — к власти пришли силы, опиравшиеся на народное большинство, выступавшие за освобождение ислама, за его выход из подполья. Правящий уже 17 лет Реджеп Эрдоган постепенно утверждает Турцию как суверенную исламскую державу, проводящую самостоятельную политику и внутри страны, и на мировой арене.
Важным символическим решением стал и его шаг по возвращению Айя-Софии статуса мечети: "Мы приняли решение об изменении статуса Айя-Софии, основываясь на мнении нашего народа, а не на том, кто что про нас скажет… Страна продолжит идти верным путем — к строительству великой и сильной Турции".
Действительно, решение Эрдогана поддерживают три четверти турок, притом что его собственный рейтинг куда ниже. Турки имеют право делать у себя дома то, что считают правильным?
И вот тут выясняется, что нет: целый ряд стран сначала пытались отговорить Турцию от этого шага, а потом выразили сожаление и озабоченность происходящим. Считающие себя чуть ли не наследниками Византии греки и вовсе потребовали ввести против Турции санкции — на уровне ЕС и международные. Потому что Святая София — это не греко-турецкий, а глобальный вопрос:
"Это вопрос отмены правил и неуважения к мировому сообществу… Эрдоган делает все умышленно. Он отменяет даже традиции своей страны. Он отворачивается от международного сообщества и его правил".
Так заявил министр иностранных дел Греции, православной страны. Но ведь Россия занимает схожую позицию? Вот и Госдума принимала обращение к турецким властям еще до принятия решения, и глава отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Иларион назвал действия Эрдогана "ударом по всему мировому православию": "Потому что для всех православных христиан по всему миру храм Святой Софии — это такой же символ, как для католиков собор Святого Петра в Риме, поэтому мы с большим сожалением воспринимаем это решение".
Но позиция Русской православной церкви и не могла быть другой — Россия стала Третьим Римом после падения Второго, и Святая София навсегда останется для православных символом великой православной Византийской империи — империи, построенной равноапостольными Константином и Еленой. Защищать Святую Софию — естественная обязанность РПЦ, даже если нет ни одного шанса вернуть на нее крест.
Но позиция России как государства другая: хотя нас волнует будущее Святой Софии, мы не считаем себя вправе указывать Турции на то, как ей себя вести, и уж тем более угрожать ей. Как заявил в понедельник заместитель министра иностранных дел России Сергей Вершинин, "мы исходим из того, что речь идет о внутренних делах Турции, в которые, естественно, ни мы, ни другие не должны вмешиваться". При этом замминистра напомнил о "широком общественном резонансе, который получил этот вопрос и в нашей стране, и за ее пределами", и сказал, что мы "обращаем внимание на значение этого объекта с точки зрения объекта мировой культуры и цивилизации".
То есть Россия не давит на Турцию, притом что, как писала европейская пресса, Владимир Путин был единственным, кто мог бы отговорить Эрдогана от подобного шага. Но это неправильная оценка — да, у Путина и Эрдогана сложились очень тесные и доверительные отношения, но они основаны на взаимном уважении и невмешательстве в дела друг друга. То есть Путин в принципе не мог указывать Эрдогану на то, как ему поступать со Святой Софией, хотя, конечно, они обсуждали эту тему. Впрочем, официально о таком обсуждении было объявлено только после принятия решения — в ходе телефонного разговора в понедельник: "Владимир Путин обратил внимание Реджепа Тайипа Эрдогана на значительный общественный резонанс, который вызвало в России решение изменить статус храма Святой Софии в Стамбуле. Президент Турции дал соответствующие пояснения, отметив, что доступ к этому уникальному памятнику мировой цивилизации будет гарантирован для всех желающих, включая иностранных граждан, и будет обеспечена сохранность христианских святынь".
Но ни о каких уговорах и уж тем более ультиматумах с нашей стороны не могло быть речи.
И это с учетом того, что в 2015-м, после уничтожения нашего Су-24 на сирийско-турецкой границе, Путин фактически поставил Эрдогану ультиматум — и все контакты находились на паузе девять месяцев, до тех пор, пока турецкий президент не извинился за гибель нашего летчика.
Но тогда речь шла о двухсторонних отношениях, а сейчас, при всем всемирном значении Святой Софии и огромном внимании, которое Россия и Путин уделяют защите православия во всем мире, речь идет о внутреннем деле Турции.
Наши страны в прошлом часто воевали — у нас долгая и сложная история отношений. Но СССР спас Турцию от полного раздробления столетие назад, а в последние десятилетия отношения постоянно развиваются по восходящей. Причем речь не только о двухсторонних связях, но и о действиях на мировой арене, даже там, где, как в Сирии, наши страны находились, по сути, по разные линии фронта. Подобное взаимодействие и нахождение компромиссов стали возможны по одной простой причине — Путин и Эрдоган являются самостоятельными и сильными государственными деятелями, отстаивающими интересы своих стран и нацеленными на их укрепление. Стратегические цели Путина и Эрдогана совпадают: и Турция, и Россия видят себя важными участниками строительства нового миропорядка, постзападного мира. Поэтому даже объективные противоречия и разногласия между интересами двух стран они пытаются решать тем или иным путем, потому что понимают, что стратегическое взаимодействие России и Турции выгодно обеим странам и работает на усиление каждой из них.
К тому же сейчас между нами нет тех противоречий, что были два века назад, да и Турция больше не "больной человек Европы", и Запад уже не может использовать русско-турецкие противоречия для сдерживания России. Потому что Турция становится менее западной и более исламской страной — и это можно только приветствовать, ведь речь идет о самостоятельной державе, не желающей быть ничьей марионеткой. Святая София навсегда останется для нас православным собором, а для турок она всегда была мечетью и снова станет ей. При этом христианским фрескам ничего не угрожает — на время служб их будут затенять с помощью специальной аппаратуры. Доступ в Святую Софию будет открыт для всех, и даже плата теперь взиматься не будет.
Святая София всегда была для русских важнейшей частью нашего самосознания — из нее мы получили православную веру, а потом долгие годы она была символом русско-турецкого конфликта: мы хотели вернуть на нее крест. Но прошлое не вернуть, не изменить. К тому же фундаментальный постулат нашей государственности гласит, что Второй Рим пал, Третий стоит, а четвертому не бывать. То есть нет уже Константинополя — есть Стамбул. А его место не просто в православии, а в мире как таковом заняла Москва.
Самозваный претендент на звание четвертого Рима, США, на наших глазах входят в завершающий этап своей истории, а Москве, Третьему Риму, и туркам, от рук которых пал Второй Рим (хотя султаны и считали себя его продолжателями), сейчас, по большому счету, нечего делить. Святая София может разъединять нас, а может объединять, оставаясь для нас памятью о наших православных корнях и будучи для турок символом их побед и их веры. Две великих цивилизации встали на путь возрождения — и им точно не место в музее.
