Конец Белой России

РККА многократно превосходила Вооруженные силы Юга России по живой силе и технике, и после прорыва перекопской обороны положение ВСЮР стало безнадежным.

Это осознавал и командующий ВСЮР барон Врангель, отдавший приказ об эвакуации "всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага".

Флотилия, насчитывавшая 126 судов — от броненосцев до буксиров, — смогла эвакуировать около 150 тысяч человек. Последним 15 ноября русскую землю покинул барон. Маяковский описывал прощание для агитатора, горлана, главаря на редкость сочувственно:

"И над белым тленом,

как от пули падающий,

на оба колена

упал главнокомандующий.

Трижды землю поцеловавши,

трижды город перекрестил.

Под пули в лодку прыгнул… "Ваше

превосходительство, грести? — Грести!"

В Константинополь

"плыли завтрашние галлиполийцы,

плыли вчерашние русские",

которым никто не обещал ничего хорошего: "Правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не дала своего согласия на принятие эвакуированных. Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем".

Ирина Кнорринг, которой тогда было 14 лет, вместе с родителями эвакуировавшаяся 13 ноября на линкоре "Генерал Алексеев" (до 1917 года — "Император Александр III"), потом писала:

"Зачем меня девочкой глупой

От страшной родимой земли,

От голода, тюрем и трупов

В двадцатом году увезли?"

Тоска по родине — чувство святое, но увезли именно от тюрем и трупов. Русская флотилия еще только шла к Стамбулу, а Ленин уже был недоволен обещаниями, данными Фрунзе побежденным: "РВС Южного фронта призывает всех бойцов Красной армии щадить сдающихся и пленных. Красноармеец страшен только для врага. Он рыцарь по отношению к побежденным".

Если Фрунзе (возможно, искренне) считал необходимым придерживаться римского принципа —

"…Всюду мира закон насаждая,

Тех, кто смирился, щади и войною круши непокорны",

тем более, что побежденные и вправду смирились, то Ленин и Дзержинский придерживались иного мнения. ЦК откомандировал в Крым триумвират — Бела Кун, Георгий Пятаков и Розалия Землячка — и под его руководством были развернуты широчайшие проскрипции. Тоже можно найти римский прототип, но куда менее похвальный — деяния Суллы и Мария. По минимальным советским оценкам, было проскрипировано порядка 60 тысяч человек. Сторонники Белого движения это число удваивали.

Хотя Ленин был еще более размашист: "Сейчас в Крыму триста тысяч буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам". Отчасти это объясняет ужасы террора. Бесспорно, свою роль сыграли патологические особенности Землячки и Куна, но даже и без психопатологии дела шли в этом направлении. Победителям было страшно такое количество бывших сотрудников ВСЮР (и военных, и штатских) и они не верили в их смирение, полагая, что лишь крайней жестокостью можно закрепить победу. Впрочем, еще Маркс отмечал, что наиболее ужасный террор творят люди испуганные.

При этом надо учесть, что в правление Врангеля в Крыму проводилась примирительная внутренняя политика: член правительства Петр Струве называл это "левой политикой правыми руками". Расчет был на то, чтобы надолго окопаться и создать в Крыму, может быть, не великую, но приемлемую Россию. Подходы к решению аграрного вопроса, развитие образования и тому подобное. Черный барон был не таким уже черным. Возможно, московские победители учитывали и это.

Конечно, "Остров Крым" Василия Аксенова был мечтой и фантазией. Установление цветущей демократии в 1930-м, после смерти барона — интересно, где на всей планете демократия цвела в 30-е годы? Выключенность из Второй мировой войны — ее как бы и не было, стороной обошла — в это тоже трудно поверить.

Но сказка — ложь, да в ней намек. Из Тайваня же получился восточноазиатский остров Крым. И несбывшиеся проекты руководства ВСЮР были примерно на той же линии. Отгородиться и просто жить. Но геополитика, но ключ к Черному морю, но мировая революция — и ноябрь 1920-го принес сперва террор, а затем библейский голод. Какой-то умеренный роздых наступил лишь в 1922-23 годы.

…А в памяти потомства ноябрь 1920-го остался символом русского Исхода.

"Лишь холодная, злая морская вода

Била в борт корабельный: "Прощай навсегда!"

Источник: РИА Новости