Корреспондент Sputnik Лев Рыжков связался с артистом и поговорил о новой роли, запрещенных сериалах и о том, что современное кино произошло из Узбекистана.
В фильме мигрантам хуже, чем в жизни
— Насколько, по-вашему, правдиво в сериале показана жизнь мигрантов?
— То есть, что-то изменилось с тех пор?
— Ну, конечно! Много чего. Во-первых, приезжие стали получать патенты. Всю миграционную политику изменили в государстве. Уже такого беспредела нет, как в сериале показано. Сейчас мигранты уже знают о своих правах. Не сказать, чтобы все, но большая часть.
— А были какие-то экстремальные места съемок?
— Да. На рынке мы снимали. Тоже экстрим был реальный. Там стояли гаражи, в которых ребята и жили, и живут, кажется, до сих пор. Есть такие строительные рынки большие, и овощные. Но их тоже сейчас стало меньше.
— И все-таки, почему сериал так долго не пускали?
Слишком проблема острая, в общем-то. Всегда она была и будет эта проблема. У нас многонародовое государство. В любом народе всегда найдется паршивая овца. Но, видимо, руководство сочло, что остро поставлен национальный вопрос. И побоялись ставить. Не дай бог, неправильно люди поймут. Но, в общем-то, у нас достаточно толерантно сейчас все. Поэтому думаю, что свой зритель найдется без всяких лишних скандалов и эксцессов.
Но все-таки говорю вам еще раз: многие вещи, конечно, подняты наверх. И они все-таки непростые, очень непростые. У нас и буддисты, и мусульмане обоих направлений, и католики у нас, и православные. Одно неточное слово может очень ранить людей. Поэтому, говорю: очень надо быть аккуратным. Тем более, в нашей многонациональной России. Поэтому я думаю, что этого тоже сильно побоялись. Ну, может быть, были правы. Я не берусь судить.
— Проблема миграции, по-вашему, разрешима?
Два великих учителя
— Вашего героя ведь положительным не назовешь?
— Я там совсем не положительный мальчик, которого сестра приезжает вытаскивать из тюрьмы. Меня приняли с наркотиками. Сестра собрала последние деньги, и еще на улице собрала, в городе, среди соседей. И привезла несчастные эти денежки, чтоб меня вытащить. А я — опять туда же. И опять вокруг меня эта наркота, и убийства — один другого взял, завалил, разрезал на кусочки.
— Вы очень много на самом деле играете отрицательных героев.
— Положительных играть сложнее. Технически не очень интересны. Бывают такие положительные, что аж противно. Когда я играю положительного героя обычно он такой, постноватый. Он правильно говорит, все по-правильному. Он сказал, сделал, мужчина, посмотрел, пошел — все, вжик! А вот у злодея роль — все равно характерная. Все равно есть нюансы, где можно поиграть, где можно как-то вырулить поинтересней. А, в общем-то, все свои роли я люблю. Это как дети.
— Кого вы можете назвать своим учителем?
— А кто второй учитель?
— В 1994 году, уже когда развалился Союз, когда все-все-все полетело, и уже не было вариантов, куда идти и чего — я попал к Роману Григорьевичу Виктюку. И у него в театре я проработал 13 лет, получил заслуженного артиста Российской Федерации. Виктюк для меня — великий театральный режиссер, учитель. И, конечно, он оставил огромный след в моей творческой судьбе.
Старикам здесь не место
— Наверное, очень интересно было?
— Ой, да не знаю даже! Мы же работали. Самолет, машина, автобус, какие-то гастроли, гастроли. Мы света белого не видели. Я домой приезжал только вещи бросить и другие взять. И все. И снова уезжал. И сейчас уже мало, что помнится. Тяжелый был период достаточно.
— А много денег приносил театр?
— Вы, наверное, поэтому с Виктюком поругались?
— Да нет, мы не поругались! Все-таки за тринадцать лет я, как краска на его мольберте, превратился уже в одну красочку. Вот он меня везде одинаковой красочкой и намазывал. Уже ничего интересного не предлагал. Ну, у него и молодежь пришла. Он что-то и им давать был должен, в конце концов. Не только же стариками заниматься.
— А вы потом вместо Виктюка что-то себе нашли?
— Я всегда играл в нескольких антрепризах. Но сейчас, в данный момент, ничего не осталось. В связи с кризисом как-то все развалилось.
— То есть, на кино вся надежда?
— Ну, пока да. Но вот сейчас думаю, что, может быть, и подамся в театр. Может, в антрепризу какую-нибудь. Планы есть, но пока раскрывать их не буду.
Восточный Голливуд
— А вам нравится современный узбекский кинематограф?
Так что узбекские кинематографисты — молодцы. Они что-то делают, на месте не стоят. Казахстан тоже дышит. Молодцы! Но Казахстан — богатая республика. Есть бюджеты. А в Узбекистане за маленькие денежки, но они пытаются что-то снимать. Уважаю.
— Есть какой-то опыт узбекских кинематографистов, который можно взять на заметку российским?
— Сейчас в России сложная ситуация с кинематографом… Я больше скажу — даже с сериалами проблемы. С середины 2014 года — очень непростая ситуация. Очень мало снимают. Нет денег. Или есть, но не хотят пока никуда пускать. Ждут, когда кризис разойдется.
— Какие радости дает вам актерская профессия?
— Кем вы себя видите через двадцать лет?
— Хочу себя видеть живым хотя бы, не знаю. Тем, кто есть, наверное. Кем я еще могу быть?
— Что должен уметь делать мигрант-актер, чтобы добиться признания в России? Это должен быть Джекки Чан? Или Радж Капур?
— Не знаю. Тут нет таблеток для решения этой проблемы. Раз, съел, и все получилось. Не знаю я. У каждого свой путь. Каждый по нему идет сам. И какого-то рецепта для этого не существует. Единственное, главное — надо пахать. Надо стремиться. А иначе никак. Идти, пробоваться. Фотографии свои носить по агентствам.
— Ваши пожелания "Узбекфильму"?
— Пускай работают! Лишь бы работали. Лишь бы не закрылись. Почти 80 лет студии. Для справки: "Два бойца" снимались во время войны на "Узбекфильме". Именно там, по-хорошему говоря, зародилось советское кино. Эйзенштейн и все наши киты — они же к нам приехали на время эвакуации. Часть была на "Узбекфильме", часть — на "Казахфильме". И все вложили свое…
— Голливуд фактически!
— Голливуд! У нас традиции свои были, но у нас их еще и заложили! К сожалению, во время перестройки постепенно "Узбекфильм" угасал. Очень много народа переехало в Россию. В какой-то момент я даже заходил в столовую "Мосфильма", и вижу, пол-"Узбекфильма" сидит. А тут раз — пол-"Таджикфильма". В общем, стайками собирались. И до сих пор здесь многие из них. Гримеры здесь, "светики" здесь, директора, которым, ну, не было работы!
— Вы не жалеете, что в молодости переехали из Ташкента в Москву?
— Я даже не задаю себе такого вопроса. Я занимаюсь любимым делом. Разве можно об этом жалеть? Не всегда тебе работа есть, не все блага тебе падают в руки, опять же ролей нет. Но я получил то, что хотел. Как я могу жалеть?
— В Ташкенте вы могли бы быть суперзвездой.
— Ой, не факт! Там в 1990-х годах ничего не было. Я не знаю, чтобы я там делал. И занимался, может быть, в конце я совсем не профессией. В 1990-е там все были певцами. Это было самое прибыльное — петь на свадьбе. Или ты комик. Но я не комик.
Своей родиной я считаю СССР. А Узбекистан — моя малая родина, которую я очень трепетно люблю. Где рождается очень много талантливых, ярких людей.
