Иннокентий Адясов, политэксперт
Вполне ожидаемо, что еще до проведения выборов президента в Узбекистане эксперты задаются вопросом, как будет выстраивать свои отношения с соседями новый глава этой центральноазиатской страны.
Основой этих отношений, безусловно, станет решение так называемой "водной проблемы" — распределение водных ресурсов между водно-избыточными Таджикистаном и Кыргызстаном (они пытаются реализовать амбициозную программу строительства ГЭС в верховьях рек; помимо Рогунской ГЭС это Камбар-Атинская ГЭС-1 и Верхне-Нарынский каскад ГЭС в Кыргызстане) и Туркменией и Узбекистаном, которые категорически против таких планов.
У всех свои "водные интересы"
Казахстан, не вступая в публичные споры, строит свою систему водоснабжения, пытаясь использовать водные возможности окружающих горных массивов.
Астана старается избежать лишних скандалов при решении "водной проблемы" с соседними странами, но проблема снабжения питьевой водой стоит перед Казахстаном крайне остро. По водообеспеченности Казахстан занимает последнее место в СНГ в расчете на душу населения. Ресурсы поверхностных вод республики в средний по водности год составляют 100,5 кубического километра. Из них только 56 кубических километров формируются на территории Казахстана.
Во времена Советского Союза существовала централизованная система, регулировавшая водно-энергетический баланс с приоритетом на ирригацию — избыток электроэнергии летом направлялся в энергосистему Центральной Азии, чтобы ее могли использовать Казахстан и Узбекистан. Последние отправляли зимой ископаемое топливо в страны "верхнего течения", чтобы покрыть их энергодефицит.
С развалом Союза эта система была разрушена, и каждая из стран ЦА (несмотря на многочисленные декларации о сотрудничестве) стала решать "водную проблему" самостоятельно, исходя из своего видения ситуации.
Таджикистан перекрывает Вахш
29 октября Таджикистан приступил к перекрытию русла реки Вахш и началу строительства плотины Рогунской ГЭС. Власти республики сделали все возможное, чтобы привлечь к этому событию самое широкое внимание как таджикской, так и международной общественности, а главное — потенциальных инвесторов.
Эта стройка имеет весьма долгую историю — первое пробное перекрытие было произведено еще во времена СССР, в 1987 году. Рогунская ГЭС должна была стать ядром формирующегося нового индустриального района в советской Средней Азии. Тогда руководство УзССР всячески поддерживало это решение.
Но, получив независимость, бывшие союзные республики стали по-новому смотреть на этот мегапроект.
Для пережившего войну Таджикистана строительство Рогунской ГЭС стало основным национальным проектом — он мог бы обеспечить полную энергетическую независимость и возможность получать столь нужную для Душанбе валюту за счет экспорта дешевого электричества.
А для Ташкента этот проект означает огромные проблемы, причем не только для всего сельского хозяйства — он мог серьезно осложнить всю жизнь в стране.
Кроме того, в 2004 году правительство Узбекистана, не дожидаясь урегулирования отношений с соседями, приняло решение о строительстве в Ферганской долине новых водохранилищ для сезонного перераспределения стока Сырдарьи.
По официальной информации ЕЭК ООН, с 2007 года в бассейне Аральского моря на территории Узбекистана построены и действуют 54 большие плотины с водохранилищами с полезным объемом воды более 100 кубических километров.
Понятно, что Душанбе стремится «застолбить» свое право на строительство Рогунской ГЭС именно в момент передачи власти в Узбекистане, причем в этих действиях руководство Таджикистана явно рассчитывает на молчаливую поддержку Москвы и, возможно, Астаны как своих союзников по ОДКБ.
Что можно сделать новому президенту Узбекистана?
Вопрос очень непростой.
С одной стороны, новый лидер должен будет продемонстрировать свою непреклонность в защите интересов Узбекистана в столь сложной и неоднозначной "водной проблеме".
С другой стороны, вряд ли президент в момент, когда страна находится в непростом экономическом положении, готов на использование резких рычагов давления (включая применение военной силы) против Таджикистана и, возможно, Кыргызстана для замораживания строительства ГЭС в этих странах (как уже говорилось, Таджикистан — член ОДКБ, Кыргызстан — член ОДКБ и ЕАЭС).
Нельзя не учитывать и проблемы в плане снабжения водой Казахстана.
Как представляется, выход один — многосторонние переговоры в рамках СНГ или ЕАЭС по поиску алгоритма использования водных ресурсов Центральной Азии.
К этому процессу могут быть привлечены и основные инвесторы ГЭС, которые могли бы дать гарантии непрерывного финансирования указанных объектов после достижения компромиссных соглашений.
Согласно прогнозу ЦРУ, уже через несколько лет регион ЦА станет ареной военных действий именно из-за проблемы контроля над водными ресурсами.
Крайне не хотелось бы столкнуться с этим в действительности.
Но, к сожалению, при сохранении нынешних подходов к "водной проблеме" такого развития событий исключить нельзя.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
