ТАШКЕНТ, 28 сен — Sputnik, Алексей Стефанов. Власть в России в последние 20 с небольшим лет отдала пространство памяти о революции в руки
в руки общественных организаций, университетских центров, министерств культуры и образования, архивов и наблюдает за всем со стороны, считает эксперт.
- Геннадий Аркадьевич, юбилейный 2017 год, год столетия русской революции близок к завершению, но до сих пор непонятно, по-прежнему ли мы празднуем эту дату.
— Столетний рубеж революции Россия проходит впервые. Есть возможность сравнить, как отмечались юбилейные даты революций во Франции, в Англии или США. И вот парадокс: во Франции, к примеру, спустя 90 лет после революции День взятия Бастилии — 14 июля стал главным национальным праздником. А у нас через десять лет убрали из календаря празднование февральской революции (12 марта по новому стилю), а через 75 лет перестало быть праздником и выходным днем 7 ноября. Так мы упускаем возможность напомнить миру, что революция 1917 года изменила мир: исчезли империи, распалась колониальная система, коренным образом изменилась социальная политика, женщинам были предоставлены равные права с мужчинами и т.д.
- Так что же столетие революции значит для общества и для власти?
— Каждое десятилетие после 1917 года, каждый юбилей советская власть выстраивала сценарий воспоминаний о революции и представляла страну миру. Это было связано с легитимацией режима власти, с его внутренней и внешней политикой. Но начиная с 1995 года в России власть, по сути дела, покинула это пространство памяти, отдала его в руки общественных организаций, университетских центров, министерств культуры и образования, архивов. То есть Кремль как бы наблюдает за всем со стороны.
Но пока власть держит паузу, общество бурлит. На всех исторических порталах, в исторических обществах и университетских центрах ведется крайне интересная дискуссия. Ассоциация внимательно отслеживает отношение различных социальных групп к юбилею, и не только в России — в Германии, Италии, США, Китае, Японии, Латинской Америке. В мире появилось даже понятие "революциомания", проходят конференции, выставки, фестивали, необычные акции. А вот того, чего некоторые политики боялись — использование столетия для очередной демонизации России — не происходит.
- А как менялись сценарии празднования революции?
— Каждое десятилетие Октября заново раскрывало "тайну" российских революций вообще и большевистских устремлений в частности. Эта «тайна» заключена в страсти к крайностям при свержении и захвате власти, к вере и надежде, что одним махом, разом, одномоментным напряжением сил можно решить все проблемы, разделаться с нежелательным старым и быстро, немедленно создать новое, светлое будущее.
Третье десятилетие Октября — принятие новой Программы ВКП(б), стержнем которой стал курс на построение за 20-30 лет коммунистического общества. 40-летие совпало с прорывом СССР в космос, 50-летие — с косыгинскими реформами, призванными коренным образом изменить экономику страны, 60-летие — с переходом к общенародному государству, созданием новой общности "советский народ", построением "развитого социализма" как плацдарма для нового рывка. Даже последний в СССР 70-летний юбилей революции прошел под лозунгом "ускорения". Власть не избежала нетерпения даже в 1997 году, обещая скорое возрождение страны. А в год 90-летия Октября "Единая Россия" удивила электорат "планом Путина", рассчитанным на десять лет.
Юбилейные даты всегда сопровождались и размышлениями о причинах отклонений от первоначальных замыслов творцов революции, но главное — указанием на конкретное лицо или группу лиц, виноватых в этом. Подобным ворошением прошлого занимались и власти, и их оппоненты.
Одним из первых был Лев Троцкий, заявивший на заседании Политбюро, что именно Иосиф Сталин стал "могильщиком партии и революции". Легендарный разведчик-антифашист Леопольд Треппер, увидевший Москву в 1937 году, возложил вину за то, что революция выродилась и породила систему террора, на всех, кто не восстал против зловещей сталинской машины. Позднее "шестидесятники" обвиняли сталинистов. Постмодернисты — "шестидесятников". Сегодня РПЦ обвиняет интеллигенцию и наоборот. Посмотрим, что взойдет на полемическом поле осенью этого года. Уже сейчас мониторинг нашей Ассоциации показывает, что столетие Февраля 1917 года не вызвало особого ажиотажа, основное внимание приковано к Октябрю. Да и на роль наиболее обсуждаемых фигур революции выбраны не "февралисты" — Керенский, Гучков, Милюков и др., а Ленин, Троцкий, Сталин, Дзержинский.
- Скажите, а кто и как управляет пространством памяти о революции?
— У каждого времени свои ритуалы. Однако исторические юбилеи коварны. Всякий следующий раз герои и антигерои, победы и постыдные страницы в пространстве памяти расставляются иначе. И чем дальше, тем заметнее желание власти извлечь из торжества как можно больше пользы для своей актуальной политики.
Смысловые акценты и визуальные образы, порядок действий и зрелищ составляют своеобразную партитуру, по которой можно услышать, прочесть и понять конкретное время. Но выбирая в пространстве памяти того или иного героя, вы всегда должны знать, что в освещенную зону неизбежно попадут и те, кто вам неудобны.
А еще у пространства памяти есть анти-память, куда загоняется все, что разрушает выбранный проект памяти. Вспомните, как в конце 1980-х — начале 90-х гласность осветила все, что ранее было недоступно, закрыто для историков. Но эта правда нисколько не умалила значения Революции 1917 года.
