Ташкент и Китай
По состоянию на конец 2017 года накопленные инвестиции КНР в экономику РУ составили 7,6 млрд долларов. По предварительной информации, в 2018 году к этой цифре вплотную приблизится Южная Корея.
Официально Пекин и Ташкент называют свои отношения безоблачными. Но важны детали. Во всем мире все экономические контракты с Китаем носят очень жесткий характер: Пекин, вкладывая финансовые средства, всегда и везде продвигает свои товары и технологии.
Такая практика не способствует развитию узбекской экономики, а в перспективе делает страну сырьевым придатком КНР. И Ташкент, безусловно, думает, как уйти от монополии Китая.
Ташкент и ЕАЭС
Вполне естественно, большое внимание уделяется связям с ЕАЭС (Россия и Казахстан входят в число крупнейших экономических партнеров Узбекистана).
Стратегическая цель Ташкента понятна – добиться беспошлинного доступа узбекских товаров на рынок ЕАЭС.
Надо отметить, что Ташкент до последнего времени стоял на жестких протекционистских позициях и всячески защищал свой собственный рынок от экспорта из третьих стран, в том числе СНГ. И российская продукция тоже попадала под серьезные ввозные пошлины.
Но в последнее время Узбекистан снял ряд таможенных ограничений, что привело, например, к значительному росту поставок сельхозтехники из России (по информации Росспецмаша, за полгода – в 7,6 раза).
Теперь Узбекистан хочет создать с ЕАЭС зону свободной торговли (ЗСТ). Но отношение к этой идее неоднозначно.
Казахстан опасается, что такая ЗСТ может стать прикрытием для реэкспорта китайских товаров через территорию Узбекистана.
Есть вопросы и у России и Беларуси. Они касаются защиты собственного автопрома. Автомобили узбекской сборки могут стать прямыми конкурентами не только продукции российского Автоваза, но для автомобилей Geely белорусской сборки.
Так что пока вопрос о создании данной ЗСТ отложен на неопределенный срок.
Вообще случай с Узбекистаном весьма показателен для иллюстрации проблемы отношений ЕАЭС с другими постсоветскими странами.
Сейчас ЕАЭС не говорит о своем дальнейшем расширении. Но в этом году Молдове был предоставлен статус страны-наблюдателя в ЕАЭС. Надо сразу оговориться, что такой статус не предусмотрен Уставом, и это решение носило, скорее, политический характер. Стоит ли рассматривать такую возможность для Узбекистана? Вряд ли.
Экономика Узбекистана достаточно большая (в отличие от Молдовы), и ЕАЭС будет весьма сложно совмещать свои внутренние требования с действующими в Узбекистане законами. Евразийская экономическая комиссия может просто утонуть в согласованиях.
Ташкент и Афганистан
Но Узбекистан явно не теряет времени. Ташкент и Кабул обсуждают возможность создания режима свободной торговли между странами, привлечения афганских инвестиций в узбекскую экономику и развития приграничного сотрудничества. Ташкент рассматривает Афганистан как рынок и транзитное пространство в рамках новой экономической программы, которая сегодня реализуется Узбекистаном.
Тут есть две существенных проблемы: все решения Кабула в той или иной мере согласуются с Вашингтоном, и по факту именно США будут решать судьбу этой ЗСТ.
Второе: неясно, что будет с Афганистаном и его экономикой после ухода из страны сил НАТО. Не наступит ли хаос и не пропадут ли узбекские инвестиции?
Думается, что в Ташкенте хорошо понимают эти риски.
Ташкент и Иран
Весьма амбициозным и по идее выгодным может стать проект ЗСТ между Узбекистаном и Ираном. Хотя пока об этой инициативе официально не объявлено.
Чем эти страны могут быть интересны друг другу?
Для Ирана, попавшего под новые санкции США, важно переориентироваться на азиатские рынки. На рынках Центральной Азии у Тегерана когда-то были довольно устойчивые позиции, которые в последнее время заметно пошатнулись. Это связано в первую очередь с экономической активностью Китая.
Поскольку Ташкенту важно выйти на рынки Персидского залива, понятно, что без сотрудничества с Ираном не обойтись. Иран становится ключевой страной в развитии транспортных коридоров Узбекистан – Туркменистан – Иран – Оман; Китай – Казахстан – Узбекистан – Туркменистан – Иран, а также Трансафганского коридора.
Иранская сторона ранее подчеркивала, что приложит все усилия для завершения строительства железной дороги Хаф – Герат, которая станет продолжением строящейся линии Мазари-Шариф – Герат и позволит значительно увеличить объемы перевозок товаров между странами региона за счет снижения цен и сроков доставки.
Ташкент также явно рассчитывает на иранские инвестиции в ТЭК, что может составить конкуренцию деятельности российской НК "Лукойл".
То есть заинтересованность есть у обеих сторон. Но есть и объективные причины, тормозящие этот проект.
Во-первых, ситуация с экономикой в самом Иране. Заявление администрации Трампа о выходе из шестистороннего соглашения об иранской ядерной программе вызвало новый виток экономического кризиса в стране – местная валюта обесценилась в два раза, резко подорожали продукты. Это уже привело к массовому недовольству населения и акциям протеста.
Во-вторых, у Узбекистана и Ирана нет общей границы. Коммуникации возможны или через Афганистан (о проблемах этого маршрута сказано выше) или через Туркменистан. А с Ашхабадом у Ташкента есть ряд разногласий.
Так, в последние месяцы Ташкент обратил внимание на бедственное положение узбекской общины в Туркменистане. Узбекское телевидение сделало несколько репортажей об экономическом кризисе в этой стране. Ашхабад выразил протест.
Но главное, Туркменистан явно не хочет лишаться преимуществ единственной страны ЦА, имеющей общую границу с Ираном.
Так что идея ЗСТ между Узбекистаном и Ираном вряд ли осуществима в ближайшее время.
Но как раз здесь можно найти пересечение интересов с ЕАЭС. Эта организация уже провела несколько раундов переговоров о создании ЗСТ с Тегераном. Причем у ЕАЭС, в отличие от Узбекистана, есть общая граница с Ираном через Армению и морская по Каспию.
