На прошлой неделе прошел видеосаммит Евросоюза, о печальном будущем которого все громче говорит человек, последние три года претендовавший на то, чтобы стать его лидером. Накануне саммита Эммануэль Макрон поставил вопрос ребром — ЕС должен принять решение о том, чем он является: экономическим проектом или политическим. Если выбрать первое, то единая Европа развалится, сказал французский президент.
"Мы достигли момента истины, когда нам придется решить, является ли Европейский союз политическим проектом или только рыночным проектом. Я думаю, что Евросоюз — политический проект… Если это политический проект, человеческий фактор является приоритетом, и в игру вступают понятия солидарности… экономика следует за этим, и давайте не будем забывать, что экономика — это моральная наука. Нам необходимо оказывать финансовую помощь и демонстрировать солидарность, чтобы Европа сохранила единство", — заявил Макрон в интервью Financial Times.
То есть богатые страны должны помогать бедным, северные проявить солидарность с южными, сильнее пострадавшими от пандемии коронавируса: "Нельзя иметь единый рынок, где некоторых приносят в жертву, было бы исторической ошибкой снова говорить, что "платить должны грешники".
То есть Германия должна перестать сопротивляться идее создания специального фонда, который будет оказывать финансовую помощь странам ЕС в соответствии с их потребностями, а не с размером их экономики. На этом настаивают страны юга Европы, начиная с Италии, наиболее пострадавшие от коронавируса, не только в плане количества жертв, но и экономически.
Евросоюз как политический проект может не пережить нынешний кризис, "мы должны ясно говорить, что дело идет к краху европейской идеи".
Защищая свою позицию, Макрон даже напомнил о "колоссальной, фатальной ошибке" Франции в требовании репараций от Германии после Первой мировой войны — огромные выплаты обескровили немцев, вызвали "популистскую реакцию" в Германии и последовавшую за этим катастрофу.
"Это ошибка, которую мы не допустили в конце Второй мировой войны", — сказал Макрон, напомнив о плане Маршалла, то есть масштабной помощи европейской экономике.
О том, что помощь была внешней и вовсе не безвозмездной — расплатой стало в том числе и подчинение Европы атлантистам, — Макрон не распространялся. Его больше волнует будущее, в котором может не оказаться единой Европы:
"Если мы не сможем сделать это сегодня, я говорю вам, что победят популисты — сегодня, завтра, послезавтра, в Италии, в Испании, возможно, во Франции и в других местах… Это очевидно, потому что люди скажут: "Что это за жизнь, которую вы предлагаете? Эти люди не защитят вас ни в момент кризиса, ни от его последствий. Они не испытывают никакой солидарности с вами, …они не за единую Европу, когда речь заходит о том, чтобы разделить тяготы".
Так и есть — Евросоюз столкнулся с крупнейшим в своей истории кризисом. Но может ли он не пережить его?
Нет, не может.
Потому что, вопреки словам Макрона, ЕС всегда был именно политическим проектом — даже тогда, когда его еще не было, когда в начале прошлого века возникла сама панъевропейская идея. Экономические проблемы не могут развалить Евросоюз — его могут разрушить только политические вызовы: внутренние или внешние.
С внешними все проще — усилия внешних игроков, направленные на ослабление и развал ЕС, имеют под собой совершенно прагматическую основу. Никому не нужен сильный соперник на мировой арене, а Европа, интегрированная до стадии единого государства (федерации), — это в любом случае мощнейшая глобальная сила. Конечно, не такая, как в европейскую эпоху мировой истории в XVI-XIX веках, но все равно. Сильная единая Европа не нужна ни США, ни Китаю, ни России по разным причинам, но это не принципиально для самой Европы. Всем проще договариваться и иметь дело (а в случае чего и враждовать) с отдельными европейскими державами или блоками европейских стран. Однако главный враг единой Европы сейчас находится не вовне, а внутри ее самой.
Европа всегда стремилась к единству: можно вспомнить Рим, империю Карла Великого, Священную Римскую империю германской нации, Наполеона, Гитлера. Принципы объединения могли быть разными, но суть всегда одна: европейцы должны быть вместе, а под единым руководством они станут сильнее и успешнее. Два предпоследних проекта разбились о бесконечно непонятную для Европы Россию, которую хотели выпихнуть подальше в Азию.
Но последний проект, Евросоюз, как идея возник как раз после самой грандиозной победы России над единой, хотя и нацистской, Европой: когда Москва получила контроль над Восточной Европой, а США и Великобритания — над Западной. Европа утратила свою субъектность, но стала интегрироваться под чутким контролем англосаксонского старшего брата. Сначала западная ее часть, а с начала 90-х, после краха СССР, и восточная.
В итоге мы сейчас имеем огромную недостроенную, недоинтегрированную империю с крупнейшей в мире экономикой, с гигантским экспортом, со своей валютой и финансовой системой. Но с очень слабой волей — невнятной, несогласованной и зависимой внешней политикой, отсутствием самостоятельной оборонной политики.
У экономического гиганта нет геополитического суверенитета — он по-прежнему остается частью Запада, точнее, атлантического проекта глобализации, в котором соединены нацеленные на мировое господство часть европейских и американских элит. Но ход истории говорит, даже вопиет о том, что пора уже о душе подумать — не цепляться за мировое лидерство (уже утраченное), а строить свой дом. Что этому мешает? Коронавирус?
Нет, есть два главных препятствия для превращения Евросоюза в единое суверенное государство. Внешнее — нежелание англосаксов и атлантически настроенных европейских элит отпускать европейский корабль в автономное плавание. "Европа должна взять ответственность за свое будущее в свои руки", — говорят и Меркель, и Макрон, но наши желания должны совпадать с нашими возможностями. В данном случае как минимум необходимо наличие политической воли, стратегического мышления, то есть люди, которые декларируют подобное, должны действительно верить в самостоятельную Европу, хотеть построить ее. Есть большие сомнения в том, что нынешние лидеры Германии и Франции (и, шире, правящие группы) ставят перед собой такие серьезные цели.
Второе препятствие для единой Европы — внутреннее. Действительно, народы не хотят такой единой Европы: Евросоюз непопулярен, а нынешний кризис и вовсе нанесет ему страшный удар. Но кто сказал, что единая Европа должна быть именно такой, как сейчас? Многие из евроскептиков, тех, кого Макрон и евроинтеграторы с презрением называют популистами, на самом деле не против единой Европы как таковой — они против такого Евросоюза, как сейчас. С размывающей национальную идентичность идеологией, с антитрадиционными ценностями, с диктатом наднациональных элит, одновременно слабых духом и сильных бюрократией. Пугает многих европейцев и неизбежное и все нарастающее германское лидерство, но немцы в любом случае являются стержнем и фундаментом любой евроинтеграции, вопрос только в том, самостоятельна ли нынешняя немецкая элита в своих действиях?
Много чего пугает разные европейские народы, но есть то, что их объединяет сильнее всех разногласий: это понимание того, что вместе они сильнее, чем порознь, а в нынешнем глобализированном мире это очень важный мотив.
Европейцы понимают это даже лучше других, потому что это ведь они и были главными строителями этого глобального миропорядка. Хотели (особенно их англосаксонские родственники) и вовсе править им — не получилось, теперь пришло время отыграть назад, подготовиться к битвам между региональными центрами силы и цивилизациями.
Укрепить, то есть достроить, свою европейскую крепость, чтобы конкурировать, враждовать, договариваться с другими от лица могущественной единой Европы. Для того чтобы получить ее, вовсе не нужно унифицировать все и вся от Лиссабона до Хельсинки — нужно просто взять на себе ответственность за самостоятельное будущее и очень сильно испугаться альтернативы, то есть распада.
Сейчас на первом месте страх не перед коронавирусом, а перед тем, что последствия коронакризиса разорвут Евросоюз. И это хороший стимул для действий по укреплению доверия к нему у европейских народов. Альтернативы предложениям Макрона, по сути, нет — можно, конечно, думать про ту же Италию, "ну куда они денутся с подводной лодки", мол, все равно не выйдут из еврозоны и ЕС. Действительно, не к России же они побегут?
Нет, не непосредственно к Москве, но к Азии. Пекин с удовольствием придет на помощь Риму, а уж если Италия покинет ЕС, то на мечте о единой Европе можно будет ставить жирный крест. Это хорошо понимают в Берлине (не говоря уже об англосаксонских столицах), поэтому немцы заплатят, можно не сомневаться. ЕС всегда был политическим проектом — и для Германии чем дальше, тем больше.
