Но в этом они отличаются от бывших соотечественников, давно натурализовавшихся в странах, где ныне кипят такие страсти. Соотечественники в значительной своей части относятся к происходящему у них не в пример спокойнее, по крайней мере, внешне. Они или вообще не говорят о том, что так занимает россиян, как будто вообще ничего не происходит: солнышко светит, дождик идет, исламисты людей режут. Или говорят с большим оптимизмом: "Все, дескать, образуется".
Когда о республиканском исламе говорится не как о беспочвенной мечте, но вполне реальном проекте, это вызывает мысль, что, возможно, бывшим соотечественникам виднее. Они уже много лет живут во Франции, совсем там натурализовались и лучше разбираются в местных делах, нежели сторонние наблюдатели.
Это было бы так при одном условии. Если бы они не просто говорили ça ira, "дело пойдет", как некоторое заклинание, но рассказывали об очевидных тенденциях, ведущих к торжеству республиканского ислама. Например, о том, что новое поколение натурализованных французских мусульман гораздо сильнее привержено республиканским ценностям, и это всем ясно.
В действительности вера во всепобеждающую силу республиканизма базируется на исторической аналогии. Не всегда католицизм во Франции был таким мягким и пушистым. Еще в конце XIX века один христианнейший аббат на страницах газеты Libre parole заявил, что "живет чаянием той светлой будущности, когда из кожи, содранной с гугенотов, масонов и евреев, будут сделаны дешевые ковры и он, как добрый христианин, будет постоянно топтать такой ковер ногами". С тех не прошло и ста пятидесяти лет, а прогресс нравов очевиден. Если Республика сумела укротить такую мощную корпорацию, как католическая церковь, превратив ее в смиренный клуб реконструкторов, то и вера Пророка не устоит и там же окажется.
Та небольшая деталь, что исторически римская вера уже была на излете — оттого так и укротилась, — а ислам очень даже на подъеме и, следственно, аналогия ложная, от внимания республиканцев укрылась.
Но войдем и в положение оптимистических бывших соотечественников. Хоть во Франции, хоть в США, где тоже творятся дела удивительные. Когда новые эмигранты только вступали на чужую землю, ничего такого и в помине не было.
Многие все это понимают — но что же делать? На склоне лет опять куда-то ехать и снова начинать жизнь заново? Но они помнят, каково им когда-то было врастать в новую жизнь, это было совсем не масло сливочное, нахлебались досыта, и по новой совсем не хочется. К тому же куда бежать, когда всюду страсти роковые и от судеб защиты нет?
Остается убеждать — не других, себя:
"О, США, могучая держава,
Пусть развевается твой благородный флаг,
Пусть развевается он величаво,
Неколебимы США в веках".
А также рассказывать себе, как в милой Франции прекрасной возрастет в силе духа республиканский ислам. Ибо признать реальность страшно.
Окажись мы на их месте, скорее всего, тоже проводили бы с собой суггестотерапию. Человек слаб.
Источник: РИА Новости
